Сибирские огни, 1966, №12

слово «скитания» к духовному облику Ни­ колая Ивановича. Не «скитальцем» он был, а работником, отличным организатором, ма­ стером газетного дела, высокопрофессио­ нальным журналистом. И всюду умел он оказываться в центре интересных дел, зна­ комиться и сближаться с самыми интерес­ ными людьми. В Омске Николай Иванович, будучи корректором типографии, сдружился со сво­ им однофамильцем — широколицым, курно­ сым, близоруко щурившим глаза наборщи­ ком, который тоже писал рассказы и тоже печатался в горьковских «Сборниках про­ летарских писателей». Дружба оказалась прочной, на десятилетия — до самой смер­ ти Всеволода Иванова. В Усть-Каменогорске внимание Анова привлекает Павел Петрович Бахеев, убеж­ денный большевик, яркий и своеобразный человек. В своем предвоенном романе «Про­ павший брат» писатель выведет своего ста­ рого знакомого в образе Батенина, еще не зная, что его герой — автор начавших тогда греметь уральских сказов, собранных год спустя в «Малахитовую шкатулку», и что настоящая фамилия его — Бажов. В Кзыл-Орде Н. И. Анов активно уча­ ствует в организации первого казахского профессионального театра (ныне Казахский академический театр драмы имени М. О. Ау- эзова), пишет для него пьесу «Исцеление». Много лет спустя кзыл-ординские впечатле­ ния лягут в основу романа «Крылья песни». В Новосибирске вокруг Николая Ивано­ вича — ответственного секретаря «Сибир­ ских огней» — группируется поэтическая молодежь — Павел Васильев, Сергей Мар­ ков, Николай Титов, чутко прислушиваю­ щиеся к советам старшего товарища. Перед отправлением в далекий путь Павел Василь­ ев пишет стихи о том, что самые яркие впечатления от дальних стран не затуманят любви к родной земле, о том, что возвра­ щение неизбежно: И в июльское утро рано Мы постучим у твоих дверей, Закричим: «Николай Иванович Анов, Принимай дорогих гостей!» В сибирскую столицу Анов был вызван из Алма-Аты В. Я. Зазубриным после того, как тогдашний редактор «Сибирских огней» прочел присланную Николаем Ивановичем маленькую повесть «Награда» — первую его беллетристическую вещь после многолетнего перерыва. Повесть была напечатана в пятой книжке «Сибирских огней» за 1У27 год. Вслед за «Наградой» Анов пишет свой первый роман «Азия». Его рукопись внима­ тельно, с пометками на полях, была прочи­ тана Алексеем Максимовичем Горьким. По разным причинам рукопись осталась не­ опубликованной, но автор «Азии» по пред­ ложению Горького был приглашен на рабо­ ту в редакцию старейшего советского лите­ ратурно-художественного журнала «Крас­ ная новь». В «Красной нови» писатель напечатал еще одну маленькую повесть— «Филате­ лист» и пьесу «Возвращение Серке». Через несколько лет он перешел в горьковские «Наши достижения». Командировки по но­ востройкам страны. Очерки и корреспонден­ ции. Многолетняя работа над вторым ро­ маном «Пропавший брат» — о Сибири, о гражданской войне. Роман, наконец, выхо­ дит в свет в «Советском писателе», но идет июнь сорок первого, оглушающе гремят пер­ вые раскаты военной грозы, и книга, есте­ ственно, проходит незамеченной. Между тем, можно сказать, что уже в «Пропавшем брате» в основном сложилась творческая манера того Анова, которого мы знаем сейчас. Анов — не лирик. Тон его по­ вествования ровен, суховат. В этой сухова­ тости — большое уважение к читателю, уве­ ренность, что он поймет все, как надо, и без указующих восклицательных знаков. Анов — зоркий и часто ироничный на­ блюдатель. Он видит мир в контрастах. Он любит ситуации, острые до парадокса, до анекдота, неожиданным светом озаряющие привычное течение жизни. Это не самоцель, это глубоко оправданный художественный прием, позволяющий свежим взглядом за­ глянуть в глубь явлений действительности. Анов рассказывает об алтайском кулаке Федоре Гусеве, обиженном какими-то чинов­ никами и искавшем справедливости у Ни­ колая II. К царю его, естественно, не допу­ стили. Тогда кержак-богатей объехал всех заграничных венценосных родственников Романовых с просьбой устроить ему свида­ ние с царем — добился-таки своего с по­ мощью греческой королевы («Пропавший брат»). Писатель рассказывает о городо­ вом, приславшем стихи в большевистскую «Правду» («Юность моя»). И об английском банкире, «купившем» у белогвардейцев за миллион фунтов стерлингов во время граж ­ данской войны Кольский полуостров и до самой смерти считавшем, что он ограблен Советской властью («Полуостров сокро­ вищ»), Все эти рассказы близки к истори­ ческому анекдоту, но ведь не следует за­ бывать, что и гениальный «Подпоручик Киже» — это тоже анекдот, вобравший в се­ бя целую эпоху! Иногда у Анова парадоксален сам сюжет произведения — например, в «Филателисте», где все построено на похождениях «амери­ канского подданного» Осипа Дукаревича, путающегося на фронтах гражданской вой­ ны, попадающего то к красным, то к белым с единственной целью собрать почтовые марки, погашенные в прифронтовой поло­ се — такие марки, оказывается, особенно высоко ценятся коллекционерами в Амери­ ке и Западной Европе! Но и здесь для пи­ сателя важен не сам парадокс, а то, что этот парадокс так резко вскрывает колос­ сальный, зоологически примитивный эгоизм мещанина, не способного понять величие Истории, даже тогда, когда она прямо перед его глазами. Анов — прирожденный историк. Он оста­ ется им и тогда, когда обращается к собы