Сибирские огни, 1966, №12

Канатная дорога вознесла меня на вершину. Я глянул вниз. Далеко-далеко, в бе­ лом молоке равнины, двигались люди. Они были мельче и нереальней, чем мураши. Я стал тихонько напевать свою любимую песенку: «Ни при чем наряды, ни при чем фасон...: — Сто тринадцатый, на старт! — громко скомандо­ вал судья. Это меня вызывали. Заплетающимися ногами я подобрался к самому краю этого сумасшедшего обры­ ва — иначе его не назовешь,— снова глянул вниз, и меня затошнило. Тут я подумал, что не поеду, пожалуй, но вспомнил мерцающее надеждой, полное веры в меня ли­ цо руководителя нашего коллектива физкультурытова­ рища Пугачева и решил: будь, что будет! Или...нет, по­ жалуй, все-таки не поеду. Ногу свело судорогой, надо попытаться ее выпрямить. Вот так. И тут я почувство- бал, что помимо своей воли еду, и тогда лишь услышал за спиной дале­ кую команду: «Внимание!» Меня целиком охватила скорость. Ощущение было такое, что не едешь, а падаешь с высотного дома. Ветер продувал меня насквозь. Затормозить? Упасть на бок? упадешь — костей продолжал мчаться дальше. Под ногами проскочила трамплинная площадка, и я воспарил. Братцы вы мои! Сколько я испытывал ощущений, а лучше ничего не знаю, чем лететь, как птица, в мерцающем кристаллами голубом зимнем воздухе. Страх мой ос­ тался там, на вершине горы. Я чувствовал, как меня освещает солнце, встающее из-за холмов, в то время как внизу, на равнине, была еще густая тень. Ах, как это было хорошо! Помните слова песни: «Но иногда, как малая планета, тот мяч над шумным ста­ дионом пролетал»? Это я, как мяч, пролетал над шумным стадионом! Я летел долго, неестественно долго и вспомнил лучшие моменты своей жизни. Одна лыжа отстегну­ лась и отправилась своим путем, а я все думал и наслаждался радостью полета... П Р О Б Л Е М А — Ох, и дети пошли нынче! Хулиганье, а не дети! Вчера иду, а мне один шустряк чуть футболом в голову не засветил. Я ему грожусь, а он мне язык показывает. — Да, дети теперь особенные! Ему, сорванцу, три года, а уже наплевать, что с ним старшие разговаривают. Недавно один за мной два квартала шел, в ржавый таз барабанил. Человек в нарядной кепке сочувственно покачал головой. — Вот и я о том же! Тревожит меня этот вопрос. Нас не так воспитывали. В стро­ гости. К примеру, чуть рот за столом откроешь — отец сейчас же тебя ложкой по го­ лове. А ложка медная, луженая, не то, что теперь. Ну, правда, я тоже над папашей подшучивал, идет раз пьяный, а я на дереве притаился, его, значит, поджидаю. Как он подошел под дерево, я ему ведро на голову накинул. Ведро туго наделось, он бегает по двору, мычит что-то, на прохожих кидается. Под конец сцепился с другим алкоголи­ ком. Вот умора!.. А другой раз я за шиворот соседскому парню стекловаты спустил — знаете, от которой чешутся? — Как не знать! — Так этот постреленок потом неделю чесался! — А мы, помнится, один раз такую шутку устроили. Знаете, сторожа раньше в высоких будках сидели, на столбах. Так мы столбы эти подпилили! Вот потеха-то была,