Сибирские огни, 1966, №11

было нельзя, стояла тишина, прожектора погасли. Теперь они вспыхнут лишь по сигналу тревоги, если, конечно, она случится. В одиннадцать их сменили, теперь до половины второго духота к а ­ раульной, правда, можно снять сапоги, просушить носки. — На три минуты опоздали,— проворчал Шлиммер, входя в сизый дым караульной, где вдоль стен на нарах лежали и сидели, отдыхая, очередные пары, в уголке стоял большой чайник с кофе, можно выпить кружку, правда, кофе — дрянь, эрзац, д аж е не пахнет кофе. — Помои,— проворчал Шлиммер, шумно втягивая в себя сразу полпорции. Грюнтер пить кофе не стал, сел на нары, повесив мокрую плащ-палатку на колышек, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Осталось ровно три часа, он боялся проспать. «Сын, да почитает отца и мать своих...» Грюнтер открывает глаза, он, кажется, начинал засыпать. Он устро­ ился поудобнее, ему нельзя было спать, чтобы не раскиснуть. Шлиммер, завалившись на нары, навзничь, уже храпел, положив на лицо пилотку, рука у него с узкой, вялой кистью, пальцы с короткими спиленными ног­ тями, нет, это совсем не рука рабочего: слишком длинна кисть и боль­ шой палец вял и тонок. У рабочего такой безвольной ладони не бывает. «Сын, почитай отца и мать своих». Растоптанное поколение, легшее на операционный стол фашизма. Полнейшая ампутация совести и свободы, ха-ха! «Я освобождаю вас от химеры, называемой совестью. Молодой немец земной шар перед тобой, под твоими ногами, я отдаю его тебе!» Уже более десяти миллионов бюллетеней опущено в тридцать втором в урны за Гитлера. Народ охотно голосует за наци на так называемых свооодных выборах. Зиг Хайль! Вперед, вперед! Куда? Кто посмел спросить — куда? Р азве не ясно, что вперед это — вперед? Ты усомнил­ ся в фюрере? О, мессия, пусть усладит тебя это слово, слово народа, истерзанного, распятого тобой, о, мессия, исступленный шарлатан , тебе одному ведомо будущее Великой Германии, обетованного острова среди океана человеческих костей. Сальери перерезал себе глотку, отравив двух человек, но ведь это итальянец, хилый, хлюпкий народец. Мы от­ берем в России тысячи крепких здоровых детей, вольем их крепкую, се­ верную кровь в жилы Германии, чтобы арийца не поражал фурункулез, чтобы он не страдал половым бессилием. Народ идет за своим фюре­ ром, вперед, только вперед! Нет, нет, только вперед, добровольно, во славу нации — штурмовые отряды, гетто, концлагеря, гестапо, миллио­ ны, миллионы слухачей, доносящие друг на друга, в том числе и на самих себя в каждом доме, в каждом подъезде, в каждом сортире — всего лишь легкая профилактика, необходимая любому народу для про­ гресса и процветания. Вперед, Германия. Зиг Хайль! Во имя фюрера и рейха! Грюнтер ошалело открыл глаза, вскочил. Что, уже пора? Идем, Шлиммер, действительно, пора! Ты ничего не слышишь, твоя жена спит с другим, ее донимает здоровый зуд в породистых л яжк ах — разве у чи­ стокровной арийки могут быть другие ляжки? Идем, Шлиммер, идем, сын человеческий — твоя жена честно отбывает трудовую повинность! змененную фюрером женщинам Германии. Ничего, мы доберемся и до Азии, ничего, Шлиммер, микадо еще останется с носом, японцы всегда отличались своей азиатской неверностью, они не выполняют договор* ных обязательств, мы и с ними в свое время посчитаемся. «Нодожди ,__ замедлил шаги Грюнтер.— Перестань себя взвинчивать. Спокойнее, осталось немного. Лучше смотри не оступись». Грюнтер поднес руки ко рту, подышал на них; от сырости они к а ­ зались еще холоднее.