Сибирские огни, 1966, №11

и К вечеру на четвертый день была очень сильная гроза, после нее обложило, ветер сник, стало тихо моросить и земля по-летнему сразу разопрела. Собираясь на пост, Адольф Грюнтер особенно долго копал-1' ся, ефрейтор Шлиммер, с которым он шел в пару, был злой и сонный, получил от жены чересчур игривое, по его мнению, легкомысленное письмо, и потом все они вот уже второй месяц недосыпали, как в тюрь­ ме, отлучаться из расположения казармы строго воспрещалось, да и сам не пойдешь,— в прошлом году унтер-офицер Вецкле исчез в пять минут, вышел за проволоку и исчез, потом все ходили разглядывать следы, видно было, что Вецкле сопротивлялся, земля была взрыта но­ гами, но собаки следа не брали; говорили, что у партизан есть особый порошок, отбивавший чутье. Когда под вечер пришла гроза и затем обложило, ужиная, Грюнтер увидел на своей тарелке присохшую к краю вечернюю кашу, пошел в посудомойку, где работали две забитые русские бабы, уходившие в поселок поздно вечером, и, показав грязный край тарелки, замахнулся. — Свинья,— сказал он по-русски,— немецкий солдат привык к чи­ стоте,— добавил он по-немецки и, увидев, что вторая женщина, согнув­ шись, прикрыла голову руками, он наклонился, взял женщину за под­ бородок, приподнял и, глядя в глаза, внятно повторил: — Свинья! — ей показалось, что она ослышалась; «ровно в два»,— послышалось ей, и она увидела его глаза и поняла, что нет, не ослы­ шалась. «Два!» — повторил он одними губами, и она, оторвавшись от его руки, наклонила голову в знак согласия и неожиданно зави зжала , он пнул ногой стоявшее рядом ведро, покрытое марлей, оно с грохотом покатилось, и она завыла в голос. — Кончай, Грюнтер,— услышал он недовольный голос Шлимме- ра,— можешь развлекаться потом, когда я кончу есть, у меня от шума плохо варит желудок. Шлиммер просунул голову в посудомойку и недовольно глядел на воющую женщину, пахло немытой посудой и жирной водой — отврати­ тельно пахло. — Хватит, старая ведьма,— послушав, сказал он по-немецки.— Чего воешь? Женщина, отодвигаясь ползком в угол по полу, замолчала, она не знала Грюнтера, зато он уже знал о ней дня три; он только не знал, что она пришла на работу через силу, ее несколько раз рвало, и она с трудом держалась на ногах. Собираясь на пост, проверяя автомат и запасной рожок к нему, Грюнтер косился на Шлиммера, Шлиммер неплохой парень, не знает, что идет последняя ночь в его жизни, Грюнтер старался отыскать в Иоганне Шлиммере что-нибудь особенно плохое; потом он решил вооб­ ще не думать об этом. Ему и без того последнее время лезла в голову разная чертовщина, например, все люди вокруг ему казались уродли­ выми, безобразными, и он никак не мог отделаться от ощущения, что сам он такж е безобразен, уродлив и вызывает такое же отвращение у окружающих. И оттого он все присматривался к лицам, ступням и, про­ тив желания, выискивал везде уродливое, пугаясь самого себя. — Начинается,— ворчал Шлиммер.— Теперь неделю будет хлюпать. Мне до тошноТы надоела эта вонючая дыра. Грюнтер, ты готов? — Да , да,— думая совсем о другом, неохотно отозвался Грюнтер. — Нам пора выходить, слышишь, Карапуз волнуется. «Карапузом» звали обер-лейтенанта Клаузица. «Карапузом» его