Сибирские огни, 1966, №11

в р ем я отступления. Впереди Веры все время покачивалась низенькая фигура остриженной по -мужски коротко Оли Алатырцевой в брюках и в мужской рубахе. Оля была с автоматом , когда она успела его сх в а ­ тить? Вчера вечером эта девчушка призн ала сь ей, что без памяти в люб л е ­ на в Федю Астахова из группы подрывников, но он никогда, слышишь, никогда этого не узнает. Он действительно теперь никогда ничего не узнает, и Вера удивилась , к а к много подробностей успела она запом ­ нить — изнуряющих, ненужных подробностей, проходило время, и они начинали давить, и ползущие из п алаток раненые, и те, кто не мог полз­ ти, умершие в п алатках , этот самый Федя Астахов! Она видела , к а к у самой его головы в зорв а л а с ь граната , а потом эта худенькая девочка все допы ты вал ась у нее: «Ты не видела, не видела? Он еще придет, он такой , он не может, его нельзя убить, нет нет, нельзя». «Конечно, он отыщется,— с к а з а л а Вера.— Обя за тельно отыщется». Он а не зн ал а , права ли она, оставляя этой девочке, похожей на подрост­ ка, н адежду . Но это единственное, что она могла ей оставить, другого у нее не было. И вообще исчезла черта разумности. Люди стали нищи, у них отобраны дорогие привычки, капризы, вещи, все, вплоть до минуты спокойного сна, до возможности вымыться и неспеша причесаться. У них отобраны дети, книги, дома, жены, мужья, у каждо го из них отобран он сам. Это когда-нибудь кончится, люди привыкли верить, но ка к м ож ­ но верить, если ты это не ты, и все темно кругом, и мы идем, идем, идем, в этот темный молчащий лес, к а к автоматы. Куда? И Трофимов, и отец, и Соколкин не знают куда. Соколкин тоже жив остался, только нет те­ перь рации, он не успел ничего передать. Когда она сошлась с Николаем , отец долго не мог подступиться, все вертелся кругом да около, смешные эти отцы, они воображают , что могут от чего-то оградить, предупредить; они ничего не обязаны , глупо предупреждать , что после того, как с а ­ дится солнце, наступает ночь, глупо и не надо. Это к аж дый в свое вр емя у знает сам. «Знаешь, в наших условиях, если появится ребенок...» Оче­ видно, это было самое трудное, и до этого разговора она совсем не ду ­ м а л а о ребенке, что ж, она восприняла его слова, ка к очередную пре­ граду. «Ребенок? Почему ребенок? Что, человек и за это обязан платить?» У нее не могло сейчас появиться ребенка, она была слишком бедна, ху­ да, измучена. З ачем ей ребенок? «Если сын, то пусть будет Ваней»,— ск а з а л как-то Николай . Ничего у тебя не будет, Николай . Ни Ив ана, ни Степана. Просто я была одна в отряде, а ты был настойчивым и бесстыд­ ным, и мне надоели нравоучения отца. Когда у нас это случилось впервые, понимаешь, в п е р в ы е, я скры ­ л а от тебя, тебе было хорошо, а мне хотелось плакать от досады , по- прежнему оставалось ощущение полпути, и каждый раз, в стречая сь с тобой, я ож и д а л а чего-то большего, неизмеримо большего, и это росло. Я просто привыкла к твоему телу, большому, сильному, но мне никогда не было с тобой хорошо до конца, все хотелось чего-то еще и еще. Три дня н а з ад это ка з ало с ь таким важным , и я злилась, когда ты ушел на задание, а сегодня уже нет отряда, есть три десятка уставших до смерти, раздавленных и озлобленных людей, и мы, возможно, больше никогда не встретимся с тобой, Коля. Я буду вспоминать тебя большо ­ го, жадно го и когда-нибудь, если останусь жить, может, узнаю секрет твоей жадности — ведь это значило для тебя много больше, чем для меня. — Умер. Эй, эй, ребята , передайте там — Трошин скончался. Ос та ­ новиться бы.