Сибирские огни, 1966, №11

шайник, он в зобрался по стволу почти наполовину, эта старая береза давно уж е перестала расти. А в эту весну на ней впервые высыпал один густой лист. Рогов долго не мог проснуться и вместо двух проспал почти пять часов, его встряхнул резкий долгий грохот, ему казалось, что грохот пришел откуда-то из земли, и Рогов все равно не мог полностью прийти в себя, не знал, где он и что происходит (об этом он подумал еще ibo сне, когда неожиданный грохот ворвался в оцепенелый мозг). И потом, уже проснувшись, он все еще не мог открыть глаз, над рощей была гро­ за, и ветер гнул березы, и одежда на нем вымокла, и теперь казалось, что первый крупный дождь б арабанит прямо по голому телу, выбивая из него последнюю усталость, смывая грязь и пот. Он лишь повернул голову лицом вверх, открыл рот и стал ловить и глотать воду, и в глаза ему сразу потекло, в уши тоже. Он подтянулся на руках и сел к стволу березы, по-прежнему не открывая глаз, но тут же, встряхнувшись, вспомнил намертво з аж атый в руке спичечный коробок; по правилам надо было сра зу прочесть и уничтожить. Он открыл его, чтобы взглянуть не намокла ли бумага. Согнувшись, защищаясь от дождя, он развернул обыкновенный тетрадный листок, и у него на мгновение потемнело в г л а ­ зах: после двух рядов торопливых цифр, он ухватил короткие, неровные, обыкновенно написанные слова: «Срочно! Немедленно! Трофимову. Се­ годня Зольдинг утром выступит во главе карательной экспедиции по Томашевской дороге на базу отряда. Большинство явок провалено. Свя зь прерывается. Уходите старой базы немедленно. У Зольдинга есть проводник, две тысячи солдат...» Подписи не было, очевидно не о ст а ­ валось почему-то времени д аж е зашифровать все до конца, ах, ты, чтоб тебя, кто мог подумать... ну, кто? Кто? Обрывок бумаги в косую л и ­ нейку начинал расползаться от воды, это уже было неважно. Рогов под­ нял голову, стараясь определить, где солнце, в лицо хлестал дождь и .ме­ шал глазам , солнце не просматривалось, хотя он угадывал кожей лица, в каком око месте. «Я проспал часов шесть-семь — ск азал он себе, это тридцать шесть — сорок километров, я совершил предательство...» Рогов вздрогнул, все-таки майский дождь холоден, и тело окочене­ ло, хотя и посвежело после сна, а теперь эта безжалостная мысль воз­ в р ащ а ла с ь снова и снова, и сразу обессилила его. Не хотелось двигаться с места, потому что там, по планам Зольдинга, все кончено, отряд унич­ тожен. Со стороны Томашевской дороги нет постов, там болота, и если Зольдинг пройдет там... И тут Рогов вспомнил о Вере, еще несколько секунд он сидел не­ подвижно, забыв о дожде, только ярко сверкавшие молнии заставляли его досадливо морщиться и трясти головою. Он встал и пошел, все во­ круг тонуло в дожде, прохладное и свежее. Можно было свернуть в сто­ рону и через несколько дней добраться до белорусских лесов, за т е р я т ь ­ ся там в каком-нибудь отряде. И почему он виноватит и ка знит себя? Он бы все равно не дошел — до первых партизанских постов, откуда возможно подать сигнал на базу, километров сорок, он все равно не до­ шел бы. «Нет, врешь,— ск а з ал он себе безжалостно.— Если бы сразу прочитал такую записку, дошел бы. Умер, но дошел бы, собака, добе­ жал , дополз. У человека есть второе дыхание. Ты предатель». «У тебя не было второго дыхания, это шесть часов сна за трое су­ ток. Ты не мог больше идти». «Ты должен был идти и дойти. Если ничто не зад ерж ал о Зольдинга, отряд погиб». Молния метнулась в старую березу рядом с ним, безжалостно р а з ­ дира я ствол сверху донизу, выворачивая наружу белую середину.