Сибирские огни, 1966, №11

Не секрет, что психологию творчества до сих пор изучали преимущественно на ма­ териале XIX века, классики, где все давно устоялось, упрочилось. Но при всей общно­ сти законов писательской деятельности сам «механизм» работы творческого воображе­ ния художника, вооруженного методом со­ циалистического реализма, будет в чем-то обличаться от труда предшественников, и решающую роль тут сыграет новое миро­ воззрение. У советского писателя, как од­ нажды интересно выразился А. Толстой, происходит о н а у ч и в а н и е художествен­ ных рефлексов. В этом смысле несомненный интерес представляют материалы наследия В. Вере­ саева, В. Луговского, А. Фадеева и — в пер­ вую очередь — основоположника нового творческого метода М. Горького. Публика­ ция первой редакции его наиболее сложной пьесы — «Фальшивая монета» (она до сих пор была широко известна лишь в послед­ ней, четвертой редакции), а также черно­ вых набросков нового (1935 г.) варианта СИНой из лучших его пьес — «Васса Желез- н о ва»— не просто обогащает представле­ ние о творческой лаборатории М. Горько- го-драматурга. Тексты, как и сопровождаю­ щие их обстоятельные статьи В. Нечаевой и В. Новикова, как бы приоткрывают перед нами процесс окончательной кристаллизации горьковского мировоззрения в советский пе­ риод. Черновые наброски нового варианта «Вассы Железновой», например, ясно пока­ зывают, что неудовлетворенность пьесой, созданной в 1910 году, вызывалась у писа­ теля недостаточно высокой, по его тепереш­ ним представлениям, идейной заостренно­ стью произведения. Однако широта соци­ ального обобщения, глубина обличения капиталистического мира достигались худож­ ником далеко не сразу. Изучение этой боль­ шой, сложной внутренней работы приведет к интересным выводам, касающимся психо­ логии творчества советского писателя. Особую ценность в этом плане представ­ ляет тщательное исследование фрагментов из ранних редакций «Жизни Клима Самги- на» — произведения, знаменующего собой вершину идейно-философской и художе­ ственной зрелости М. Горького. По мнению автора предисловия к публикации Н. Же- галова, такие отрывки, как например «Рас­ сказ Любаши Сомовой о деревне» или «Всероссийский торгово-промышленный СЪезд», представляющие несомненный худо­ жественный интерес, были все же исключе­ ны автором из окончательной редакции ра­ ди композиционной стройности произведе­ ния. Большая часть фрагментов связана непосредственно с образом Клима Самгина. <$ни позволяют тщательнее проследить эво­ люцию замысла писателя, создавшего тип «тройной обобщающей силы. Даже при бег­ лом сопоставлении публикуемых отрывков С каноническим текстом обнаруживается кропотливейшая работа М. Горького над словом, фразой, выявляется особенно харак­ терное для него в 20-е — 30-е годы стрем­ ление к максимальной «зримости» изобра­ жения. Из всего сказанного ясно, что читатель получил интересную, содержательную кни­ гу. И все же хочется сделать одно крити­ ческое замечание общего порядка. Касается оно структуры тома и вообще принципов комплектования подобных изданий. Под од­ ной «крышей» нашли пристанище сразу тринадцать писателей. Проза и поэзия, дра­ матургия и критика... И даже изобрази­ тельное искусство (рисунки литераторов — Э. Багрицкий). Материалы, относящиеся не* только ко всем периодам развития совет­ ской литературы, начиная с гражданской войны и кончая периодом XX съезда КПСС, но даже к дореволюционной поре (наброски к повести В. Вересаева о первой русской революции). Какое-либо органиче­ ское единство во всем этом ощутить до­ вольно трудно, хотя каждый материал ин­ тересен сам по себе и, бесспорно, достоин публикации. Плодотворен ли такой путь? Ведь до сих пор редакция «Литературного наследства» последовательно придерживалась иных со­ ображений: публиковались материалы об отдельном писателе или периоде развития литературы (тома 70 и 72, посвященные М. Горькому, том 65 — В. Маяковскому, а также ожидаемый том о литературе Вели­ кой Отечественной войны). Думается, пер­ спективен именно такой путь. Г. Корнев ИСТЕРЗАННАЯ, НО ЖИВАЯ ДУША НАРОДА А сколько беспомощных малых сирот! Как маются горько они! В недоброе время, видать, родились — остались на свете одни* И некому их приласкать и вытереть слезы с лица, «О-о!» Этот крик пронзает сердца... «О-о!» — Ни матери нет. ни отца! Так говорит поэт Вьетнама, а у меня, читателя, невольно возникает перед глаза­ ми фотография — потрясающее свидетель­ ство варварства XX века... Мать и ребе­ нок.. Мать, зверски убитая карателями, и ребеноь на ее груди — с широко распахну­ тыми, полными страха и боли глазами. Вьетнамский поэт пишет: А этот безумец, ведущий войну,— свирепому тигру под стать; Не сердце живое в груди у него — одна войсковая печать; Рож дает он бури и гром; победой себя веселя; Под пеплом и пылью бесплодна земля, и трупы везде устилают поля.