Сибирские огни, 1966, №11

— в словах, в мускульных напряжениях, и поэтому заметить ее было невозможно. В фантастическом рассказе действие происходит на далекой таинственной пла­ нете. Когда-то здесь жили высокоразвитые существа. Они бесконечно совершенствова­ лись, их мозг развивался, а их тело за не­ надобностью, в силу его неучастия в про­ цессах мышления и воображения, атрофи­ ровалось. В конце концов от этих существ остался только мозг. Он лежит в огромных сосудах, окруженный бесчисленными при­ борами, дышит, пульсирует, думает, управ­ ляет планетой. Автор рассказа полагал, что он изобразил совершенную думающую ма­ шину. Ведь всякое животное, рассуждал он, тем выше по своему интеллекту, чем круп­ нее его мозг в сравнении с его телом. А тут достигнуто наивыгоднейшее соотношение: мозг составляет 100 процентов от веса те­ ла. Точно такой же изолированный от жи­ вого чувствующего тела мозг изображен в рассказе Станислава Лема «Бессмертная душа». Изобретатель приносит и кладет на стол перед господином Ийоном Тихим жи­ вую чувствующую «душу»— копию мозга, которая целиком сохраняет «внутреннее зрение, то есть ясность разума, полет мыс­ ли», «способность сколько угодно думать, развивать воображение, фантазировать, переживать надежды, печали, радости, вызванные изменениями душевного состоя­ ния. Все это дано в душе, которую я кладу на ваш стол». у Однако во всех этих мозгах, лишенных связи с живым телом, мыслей, чувств, фантазий, возникнет не больше, чем в квашне с тестом. В мозгу, отключенном от мускулатуры, никогда не промелькнет ни одной даже са­ мой крошечной мысли. И наши мысли, и наши образы есть объективная реальность, данная нам в ощущениях. Не будет воз­ буждена мускулатура нашего тела, и мы не ощутим их. Какое значение имеет все то, о чем мы говорили? Зачем знать эти элементы физио­ логии? В чем они помогут? Но они уже помогли нам понять, в чем смысл перевоп­ лощений, помогли разглядеть механизм создания отчетливых образов. Помогают они также разобраться и во многих других вопросах. Справедливо ли утверждение, что если человек не назовет предметы, которые собирается разглядеть в своей фантазии, то и не представит их? Но это одна из самых легких задач. Мы уже видели, что человек с выключенной речевой мускулатурой не может произнести ни од­ ного слова, однако ведь его сознание по- прежнему переполнено картинами. Тысячи образов мелькают в его воображении. Слов нет, а образы есть. Все мы отличнейше знаем, что для того, чтобы увидеть какую-нибудь картину в сво­ ем воображении, вовсе не нужно составлять перечень предметов, которые мы собираем­ ся разглядеть. Стоит закрыть глаза, и вот мы уже видим чьи-то лица, какие-то ули­ цы, дома, сцены из фильма. Но ведь мы ничего не называли. Странное дело, с каким пренебрежением отнеслись ученые теоретики к этому прос­ тенькому, повседневному наблюдению. А ведь оно куда больше весит, чем тысячи ученых статей, в которых доказывается «примат слова над образом». Ведь это и есть наш опыт, наш эксперимент Припоминается, как критик Н. Замош- кин в статье «Слово, стиль, время» («Ок­ тябрь», 1959. № 2) отозвался на это наблю­ дение. Он заявил, что если он видит какие- то образы, то, следовательно, мыслит. Но мышление, как известно, невозможно вне речи. («Мы мыслим словами и тогда, когда не выговариваем их»). Отсюда вывод: об­ разы рождаются в словах. В современном литературоведении это объяснение неоднократно с одобрением ци­ тировали (см., например, «Вопросы литера­ туры», 1960, № 5, ст. 70). Однако оно ос­ новано на недоразумении, на неправильном употреблении терминов. Работу воображе­ ния Н. Замошкин назвал работой мышле­ ния, хотя это совсем не одно и то же. Мыс­ лить и в самом деле невозможно вне речи, однако из этого еше нельзя сделать вывод, что, следовательно, вне речи, без слов нель­ зя вообразить какую-то картину, услышать в своем сознании какую-то мелодию, соз­ дать обонятельный или двигательный образ. Ярчайшие образы возникали и у перво­ бытного человека, у которого и слов-то почти не было. Вон какие изумительные ри­ сунки оставил он на стенах пещер. Живот­ ные, мы это сами не раз наблюдали, видят сны. Даж е насекомые что-то представляют в своем воображении. Вон как отлично за ­ поминают они свое гнездо, расположение предметов. Опираясь на физиологию воображения и мышления, мы сумеем ответить и на вопрос, почему у каждого человека какое-то свое выражение лица. Говорят, что лицо — это зеркало души», что на нем отпечатывается вся жизнь человека, но почему на нем мо­ жет что-то отпечататься? В процессах мышления и воображения активно участвует мускулатура тела. Но ведь прежде всего, энергичнее всего в них участвует лицевая мускулатура. Овладе­ ют нами какие-то страсти, желания, мысли, и вот мы хмуримся или улыбаемся, сжима­ ем губы, смеемся. Все это должно оставить на нашем лице какой-то след. Каждый человек живет своими чувства­ ми, как-то по-своему отзывается на жизнь, не так, как другие, но его иные эмоции, мыс­ ли потребуют работы иных мышц, нежели у кого-то другого. Представьте больного, который годами сдерживает боль, без конца стискивает че­ люсти, напрягает мышцы подбородка, лба, чтобы не застонать, не смутить окружаю­ щих. Как раз эти мышцы будут у него боль

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2