Сибирские огни, 1966, №11
— Семь сат! — воскликнул Бошко.— За три сат будешь в отеле, Тольа-сибиряк. Мы подъехали к каване. У обочины, возле светлой машины, стояла пожилая груз ная женщина с пышными седыми волосами. Младен и Бошко поздоровались с ней, представили меня. — Сибиряк? — удивилась она, довольно внятно говоря по-русски.— Что видели у нас? Куда еще готовитесь ехать? — Друже Бошко зовет на гору, где был его штаб. — То неинтересно,— сказала женщина.— Гора — и больше ничего. Туда не надо ездить. Мы еще поговорили немного, женщина попрощалась и села в свою машину, а мы пошли по дорожке к каване. Полковник молча шел впереди, рослый, стройный, с истинно офицерской фигурой. Младен шепнул, сдерживая смех: — Теперь полковник не повезет нас на свою гору. Знаешь, кто это была? Цана! Я невольно остановился, оглянулся назад. Д а разве так надо было мне погово рить с Цаной! Но светлой машины уже не было. — Для Бошко до сих пор слово комиссара — закон. Полковник тоже остановился, заметив нашу заминку. — То Цана,— сказал он с грустью.— Мой комиссар. И больше во весь вечер полковник не упоминал о поездке на его штабную гору. За полмесяца я все-таки немало увидел в Югославии. Я не специалист по эконо мике, меня больше интересовала духовная жизнь страны. И, признаться, порой мне казалось, что социалистическая струя тут как-то немного ослаблена. Но сегодня, среди этих людей, я словно слился с истинным ядром народа — с коммунистами, воинами, самой активной частью общества. Комиссар Цана, старый офицер Бошко, бывший комсомольский работник Младен и его жена коммунистка Нина,дипломат и писатель Митья — они носители коммунистического духа, они цементируют и ведут Югославию. Крепкое пожатие их рук, братские поцелуи были прощальным приветом мне от Югославии, от страны, в которой живут мои друзья.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2