Сибирские огни, 1966, №11

ных знаков. Маленький шофер и плечистый сопровождающий что-то ободряюще гово­ рят мне, но к ужасу своему я не понимаю ни слова. Въезжаем в пустынный Белград. Ни людей, ни машин, только рекламы живут, меняют цвета, бодрствуют над спящим городом. Сейчас три часа утра. А в Москве — пять, а в Новосибирске девять. Далеконько же я залетел в одиночестве! Хотя -что это мне, сибиряку, если от Новосибирска до Москвы расстояние больше, чем от Москвы до Белграда. Портье в отеле «Палас» вручил ключ. Сопровождающий, имя которого я так и не разобрал, поднялся со мной на лифте. Я приготовился ко встрече с дежурной по этажу. Но никого тут не было. Портье внизу — вот и все на шесть этажей. Когда утром мне надо встать? — спросил я, помогая жестами. — Десет сат. — Десять часов? — Так. — Хорошо. — До видженья. Сон ше." г дохо, но все же я уснул и поднялся полдесятого. Стоял жаркий солнеч­ ный день. С пятого этажа далеко было видно: старые дома с балконами-лоджиями, группа современных высотных зданий из стекла и перекрытий, зеленые холмы, среди которых поблескивает река Сава, через нее перекинут железнодорожный мост. Я все примерялся к своему опыту встреч с иностранными гостями, и хотя привычт пая сдача на поруки дежурной по этажу уже не состоялась, все же был уверен, что в 10 часов явится переводчик, который и будет, при полной моей беззаботности, всюду ьодить меня, представлять и опекать. Минут десять одиннадцатого зазвонил телефон. Здравствуйте, друже Никулков, вы уже не спите? — голос правильно, только слишком старательно и твердо выговаривал русские слова.— С вами говорит Младен Ольача, секретарь Сербского Союза писателей. Приходите сейчас к нам. — Как, один? — опешил я. К нам очень легко прийти — пять минут. Спросите Народный театр, от него идет Французская улица. Дом семь. И я пустился во все тяжкие. На улице спросил двух первых попавшихся по­ жилых женщин: — Где есть Народный театр? — выбрав такое немецкое построение фразы, чтобы было, так сказать, поинтернациональней: русские слова в немецком строю. Женщины переглянулись, перекинулись фразами, и я уловил, что они не понимают слова «театр». Вот тебе на! ■— Театр... Артисты,— втолковывал я. Над нами, из окна второго этажа, свешивалась головамолодого парня.Одна из женщин крикнула что-то вроде: «Что такое театр?» — Позоришче,— ответил он равнодушно. Женщины обрадовались и враз стали показывать, что надо завернуть за этот угол. С детства же мне знакомо это древнеславянское наименование театра! Ей богу, веселее, роднее стало вокруг. Через пять минут я был в кабинете Младена Ольача. Навстречу поднялся краси­ вый смуглый человек, из тех, кого на Украине называют чернооким, чернобровым, с крупным, волевым подбородком, с медлительными, уверенными жестами. За крохотными чашечками крепчайшего кофе состоялось первое знакомство. Мла­ ден бывал в СССР, принимал советских гостей е Белграде. Хорошо знаком с Гончаром, Аксеновым, Евтушенко, Слуцким, Сурковым. Особенно подружился он с Олесем Гон­ чаром и Василием Аксеновым. — Вася Аксенов — мой друг. Мы много говорили, много ездили и — немного пи-* ли.— Он охотно смеется неожиданно высоким голосом, заливисто, как мальчишка,— Передайте привет Васе.