Сибирские огни, 1966, №11

— Иван Самсонов? Ну, брат, он теперь приемщиком от «Иркутскэнерго». Вспоминаю Ивана Самсонова — улыб­ чивого, гривастого, по прозвищу «полтора Ивана» за чрезмерную долговязость. В день нашего знакомства у зимовья появилась «Автолавка», буквально набитая тельняш­ ками, и парни из бригады Зернова решили принарядиться, Иван же все не мог выбрать тельник по росту, а когда, наконец, выбрал, заорал басом: «Полундра!» — Олег Клименко тоже здесь, на трас­ се,— говорит Серега,— только давно что-то не видались. Отчаянный балагур Олег Клименко. Тог­ да, в ту осень, увидев в зимовье незнако­ мых, он с серьезным видом взял гитару и начал приспосабливать к ней дверную руч­ ку. С изумлением я спросил: — А это для чего? — Уносить свои гитары нам придется все равно,— пропел Олег. Помню, помню то далекое, прокуренное, веселое зимовье, помню собаку, которую Иван Самсонов называл Дездемоной, ледя­ ную воду, в которую мы макали огромные, с кулак, куски рафинада. К Сереге пришел и мастер Толя Самой­ лов. Он сидит, положив на стол тяжелые, громадные руки, и роняет в бурлящую Се­ регину речь солидные, прочные слова: «Вер­ но. Так и было»; «Ага, чуть не замерзли тогда»; «Да, так по снегу и гопали». А на Серегу «нашло»: топорщатся бакен­ барды, торопятся слова — хочется погово­ рить про трассовскую жизнь. — ...Нервы, значит, так испытывают: за палаткой — минус сорок, а печка под утро гаснет. Вот лежим, дрожим, но не встаем. Кто, значит, вперед соскочит, тот и не вы­ держал... — ...Под Витимом стояли — зима уж ас­ ная была. В столовку прибежишь, а ложки к рукам липнут — промерзли насквозь... Потом Серега рассказывает о Саше Че- кесове, которого выгнали из какого-то днепропетровского института, и он приехал «очищаться» в Сибирь. — Ну, и очистился? — Ничего. Работал. И товарищем стал. Рекомендацию мы написали. Чтобы, значит, обратно в институт взяли. Все, как всегда. Вьюжные пикеты, моро­ зы, прибаутки, норовистая работа, высокие законы товарищества. Трасса, ЛЭП, опоры, как «мачты кораблей, плывущих в буду- щее». Все знакомо, все неповторимо, все прекрасно. А Серега Захаров, давний знакомый, лэ- повский бригадир, говорит: — Вот что я вспомнил. Года два назад пришло в нашу бригаду письмо из Слюдян- ки. Какая-то девочка спрашивала: «Что вас там держит?» То есть, нас, вот здесь, на трассе... — Мы собрались ей ответить и спорили два вечера, но так и не ответили. Мы не знали, что ей написать. Понимаешь?.. — Мы дум али— романтика. Палатки, костры, кедры, багульник. Но это было бы неправдой, потому что нам тоже хочется жить в благоустроенных хатах, регулярно мыться в бане и встречаться с девушками под часами, у почтамта... — Длинных рублей у нас тоже нет. Мо­ жет быть, они есть в другом месте, а у нас — обыкновенная зарплата. И потом, эта девочка, конечно, спрашивала нас не про деньги, а про душу. Гроши здесь ни при чем... — Мы думали объяснить ей так, как сг нас пишут. Что велело сердце, что иначе мы не могли, что молодость такая зовущая и беспокойная, но так мы тоже не написа- ли, хоть это, в общем-то, и правильные сло­ ва. Правильные, но все-таки не те. Все не так просто. Мне надоело, например, хра­ нить костюм в одном зимовье, а сорочку — в другом. Я хочу, черт возьми, в город, а когда попадаю туда, скучаю, плюю на все и уезжаю на трассу. И не знаю, почему так выходит... Серега разводит руками, закуривает. — Мне тридцать лет,— говорит он,— и я серьезно думаю о жизни. Я работал в сов­ хозе «Рентабельный», в Казахстане, я ра­ ботал на Куйбышевской ГЭС. Я приехал сюда и работаю здесь. Почему я езжу, а? Чего мне надо? Не скажешь? Я серьезно об этом думаю... Так что же, в самом деле, держит вас здесь, ребята? Что? Вспоминаю различные случаи, после ко­ торых тоже хотелось спрашивать: «Что? Что заставило?» Вспоминаю пожилую женщину, Марию Ивановну Куропаткину. Она рабо­ тала на трассе техничкой, а когда пришла пора уйти на пенсию, уехала к сыну на К ав­ каз. Там было все: солнце, горы, сыновья любовь, но Мария Ивановна пожила-пожи- ла и написала письмо на трассу: «Хочу вер­ нуться». И вернулась. Что? Что заставило ее так сделать? Вспоминаю того же Серегу Захарова, который решил однажды покончить с ко­ чевой жизнью. Он уехал в Братск, посту­ пил на курсы электромехаников, получил комнату. Но чего-то затосковал. Встретил однажды знакомого на улице — вместе Куй­ бышевскую ГЭС строили. Тот только что приехал, расстроен: негде с семьей прию­ титься. Серега обрадовался: — Слушай: вот тебе ключ от комнаты, вселяйся. Живи, трудись, не поминай лихом. А сам — чемодан под мышку и айда обратно на трассу. Что?! Что его заста­ вило!? Вспоминаю Бориса Григорьевича Зими­ на, шестидесятилетнего человека, начальни­ ка Управления строительства монтажа сетей и подстанций. Что заставляет его тряс­ тись по жутким трассовским дорогам, недо­ сыпать, нервничать? Неужели еще не хва­ тает дорог, пройденных за столь большую жизнь? Думаю о знакомых и незнакомых мне людях, чья жизнь поднялась на яростной закваске поиска, в чьих сердцах неистре