Сибирские огни, 1966, №11

не представлял себе, что ему будут так дороги когда-нибудь вот эти привычные башни и зубчатые стены, даже один вид их, даже подтверж­ дение того, что они стоят, стоят, стоят... Когда он подошел к знакомой старой арке под домом, у него д аже перехватило дыхание, он постоял на одном месте, отдышался, заторо ­ пился под арку во двор и увидел свой дом, старинный трехэтажный дом, и опять была незыблемость привычных вещей, старого клочка не­ ба, четырех старых елей и трех лип во дворе, даже заклеенные косыми крестами окна были все те же, над крайним окном во втором этаже с левой стороны выпали кирпичи, еще тогда мальчишку с соседнего дво ­ ра Петьку Воронкова по плечу задело. Трофимов быстро пошел к своему второму подъезду, толкнул т яж е ­ лую высокую дверь с огромной медной ручкой, и она тяжело поддалась; пахнуло нежилыми, холодными запахами. Из-за лестницы торчала ручка детской коляски, валялся обрывок газеты. Трофимов поднял его, клочок «Известий» полугодовой давности, Трофимов оглянулся на скрип двери. Древняя, как сам дом, привратница Никоновна, до глаз уку- тайная теплым толстым платком, вышла из своей двери неслышно, Тро ­ фимов сразу узнал ее, а она все приглядывалась. ■— Д а это же ты, Толя,— глухо сказала она, подходя ближе и ото­ двигая платок со рта вниз.— Господи.— Она подняла руки, погладила его полушубок и по-старушечьи скупо заплакала. — Д а вы что, Никоновна? — сказал Трофимов, беря старуху за плечи, и она ткнулась толстым, опухшим лицом ему в плечо.— Не надо, нам теперь уж плакать не из-за чего, самое трудное позади. — Ты ведь, Толенька, убиенным числишься, на тебя бумага пришла казенная. Господи, господи, да что же это на белом свете делается? Твоя мать в обмороке лежала, как бумага пришла, а у жены, у бед ­ няжки, прямо все губы почернели. — Кто-нибудь дома у нас есть? — Бог с тобой, Толенька, их уже больше года как нет. Еще в осень сорок первого эвакуировали всех на Урал, пять семей осталось на дом. Я не поехала, куда я, говорю, на смерть глядя, поеду? Ну куда я вам поеду? Категорично, говорю, отказываюсь... Вот, если свяжете, тогда грузите меня мешком, а так не поеду. — А квартира — как? — спросил Трофимов.— Кто-нибудь живет? — Заперта, заперта,— быстро сказала Никоновна.— Ключ у меня. Вынесу сейчас. Никоновна вытерла глаза, взглянув на Трофимова, утерла бахро- мой платка под глазами и принесла Трофимову знакомую связку клю­ чей, и даже нанизаны они были на то же кольцо: потертое, тройного витка. — Уезжали-то в спехах, ты, говорят, Никоновна, загляни туда, по­ том хоть порядок наведи какой. Вот, пожалуйста, Толя, там холодина- то теперь, дома-то почти не топят. Я себе печурку поставила. Знакомый старик с Петровки сделал, раньше до пенсии слесарем был. По лестнице Трофимов поднимался отяжелев, не сразу перенося ноги со ступеньки на ступеньку, и все почему-то звучали в голове слова Никоновны, что знакомый старик с Петровки еще до пенсии слеса­ рем был. Он открыл дверь и прошел в свою комнату, все на привычных ме­ стах, книги, картины, кровать; только на кровати лежал один матрац без постели, и все покрыто пылью. Он оглядел все от двери, прошелся по комнате, трогая вещи и оставляя на них следы пальцеь, затем пере­ шел в комнату матери и сел в старое низкое кресло, с вытертой плюше