Сибирские огни, 1966, №11

Потом ноги неторопливо стронулись с места и исчезли, на том ме­ сте, где стоял Куш-ель, остались свежие вмятины, а она все бросала и бросала землю не разгибаясь, и только минут через десять выпрями­ лась, огляделась. Кушель со своей свитой был уже далеко; метрах в пяти стоял караульный; повернувшись длинной сутулой спиной к ветру, нахлобучив на уши пилотку, он прикуривал. Метрах в тридцати стоял второй, дальше — третий, и так, пока хватал глаз. Если все хорошо ор­ ганизовать, можно караульных снять в один прием. И ей стало радост­ но и хорошо, что минутой раньше рядом с ней стоял Батурин, где-то здесь есть вмятины и от его сапог. У немцев что-то произошло, в их по­ дведении прорывалась непривычная нервозность, если неделей назад за невыполнение нормы просто оставляли на работе в ночь, то позавчера пятерых женщин расстреляли за симуляцию и нанесение ущерба немец­ кой армии — так гласил приговор. Стараясь успокоиться от немыслимой встречи, она ругала себя: «Дура! Чего обрадовалась? Тебе-то от этого все равно легче не станет... Станет, станет! Уже стало! Нет, она не могла погасить в себе радости — увидеть с в о е г о за столько дней непосильной работы и издевательств охранников. Не выйдет из тебя солдата, не получится, разведчика тем более. Что говорил Батурин? «Никогда ничему не удивляться, прини­ ма ть все равнодушно, знакомо, как должное». Вот что он говорил. Д а что тебе Батурин? Он делает свое, ты свое, и забудь, а то вон сколько земли накопилось. Господи, да ее целые горы, океаны земли, и все ее выбрасывают, и выбрасывают, и выбрасывают. Тяжелая, сырая, госпо­ ди. Скорее бы перерыв, она не дотянет до перерыва, господи, хоть бы минутку передохнуть... Терпеливо, со свойственной женщине наблюдательностью, когда чересчур ярко охваченные подробности порой даже вредят цельности главного, Вера выполняла задание, пытаясь вначале запомнить схемы укреплений отдельных участков, где ей приходилось работать. Но по­ том, штопая после работы свои рукавицы, она под видом штопки стала нашивать на внутренней стороне жакета крестики, фигурки, цветы с замысловатыми стеблями и листьями; когда к ней пришла эта мысль, она очень обрадовалась, последнее время все эти доты, блиндажи, тран ­ шеи, все совершенно перепуталось, она не могла восстановить сколько- нибудь ясной картины; теперь, сделав на левой стороне подкладки по­ метку, она искусно расшивала подкладку, это был предполагаемый бе­ рег Ржаны . Женщины, ее соседки по ночлегу (ночевали они в наспех сделанных землянках, обнесенных для порядка жидкой проволочной изгородью,— всего три нитки проволоки на редких кольях), посматривая, как Вера каждый вечер в полутьме, при свете коптилки, зашивает свои рукавицы, ветхий пиджачишко, молча вздыхали. Рабочий день длился с рассвета дотемна, с коротким часовым пе­ рерывом на обед; женщины разливали по кружкам кипяток, доставали сухари; перебрасывались негромкими словами. Сегодня почему-то время особенно тянулось, лопата становилась все тяжелее, спина — не гнулась. Рогов, Рогов, знал бы ты, каково мне приходится. И я не знаю, где ты сейчас, что делаешь? Опять на задании или на занятиях; зашиваешь себе рубашку? Все-таки я тебя люблю. Рогов, ты очень сильный — с тобой ничего не страшно. Она зас тавляла себя думать о хорошем в их жизни, только о хорошем. Она на минутку выпрямилась, сдерживая стон, взялась рукой за поясницу. Везде р або