Сибирские огни, 1966, №10

кву, и как Сигильдиев со Скворцовым, справились ли, и почему от Скворцова неделю как ни слуху, ни духу. Батурин тревожился, правиль­ но ли он поступил, частично доверившись Скворцову после выполнения им проверочного задания, не рано ли, но и выхода не нашлось, Москва до сих пор не прислала своего человека, а ему самому идти на опера­ цию было невозможно, и он послал Скворцова. А Сигильдиеву, должно быть, трудно, он делал первые шаги в городской полиции, и, конечно, подключать его к Скворцову нельзя, рано. И мысли, связанные с де­ лом, все больше завладевали Батуриным, ему хотелось остаться одно­ му, и он прикидывал возможные варианты провала Скворцова и выте­ кающие из этого последствия. Когда, наконец, Глушов с Трофимовым ушли на собрание комсомольской группы, Батурин, поддернув голени­ ща сапог, пошел в лес и, выбрав себе место, долго глядел с невысокого холма на лесную низину, широко залитую талой водой; деревья стояли на метр в воде, в иных местах до самБ 1 х нижних сучьев; и небо по-ве­ сеннему теплое, и яркое, хотя и в просторных густых тучах. Как и всег­ да весной, чувствовалось большое, жаркое солнце, и хотелось спать; и оттого, что Батурин долго глядел на воду, ему представилась широта и глубина происходящего, и ему стало нехорошо от своей ничтожности и незначимости, и, стараясь избавиться от неприятного чувства, он громко сказал первое, пришедшее на ум: •— Все-таки Трофимов — хороший мужик,— сказал он.— А этот до­ рогой Михаил Савельевич всех учит вере и героизму, и слишком на­ зойливо. Он уверен, что создан для своей роли, и сам господь бог его благословил. Уж не потому ли он раздражает? Вот дочка у него — великанша, добрая, молодая, великанша. «И пришел великан, добрый великан, хороший великан...» — вспомнил он далекое, то, что когда-то рассказывал сыну, в ответ на горластый рев, пытаясь хоть немного его утихомирить. «Какой смешной великан! Пришел и упал! Вот смеш­ ной!» — опять вспомнилось ему, и глубоко, и сильно защемило в груди, и было больно смотреть на тихую воду. Когда-то он пересказывал сыну про великана слышанную в детстве сказку, правда, по-своему все при­ думав, и теперь ему странно об этом вспоминать. «Уже прилетели утки,— сказал он.— Уже все настоящее, и весна, и вода». Перед ним тянулась совсем молодая осина, тоненькая, в замысло­ ватых изломах хрупких зеленых ветвей. 28 Скворцов попал в город как раз в тот момент, когда на улицах работали группы пленных, каким-то чудом пережившие зиму и теперь, под присмотром эсэсовцев, чистившие центральные улицы и площади Ржанска. На второй же день пребывания Скворцова в Ржанске его устроили на работу в хозяйственный обоз; кому он обязан, он не знал, он лишь обратился к пожилой женщине, жившей на Пролетарской, пере­ именованной после прихода немцев в Мясную, как она называлась до революции. Женщину звали Раисой Григорьевной, жила она в окруже­ нии большого количества цветов и трех породистых кошек. Скворцов сделал больше, чем мог предположить Батурин; до Ржанска он побывал на станции Россошь и выяснил, что нужный ему Адольф Грюнтер заболел и находится в Ржанске, в госпитале, и тогда Скворцов пробрался в Ржанск и все искал возможности наладить связь с Адольфом Грюнтером, и делать это нужно было осторожно. Последнее время он столько думал об этом неизвестном ему Адольфе