Сибирские огни, 1966, №10

Кость срослась неправильно, и в армию потому не взяли. Одна нога короче другой, но бегаю я хорошо. — Да, конечно, главное — верить, что ты нужен,— сказал Трофи­ мов, и они помолчали: неподалеку ржала лошадь, и густой бас орал: «Но-но! черт! балуй!» — Весной в отряд придет много людей,— сказал почему-то Скворцов. — А вы виделись уже со своей землячкой?-— спросил между про­ чим Трофимов, но Скворцову почему-то бросилось в глаза то заметное усилие, с которым он это произнес, и он внутренне весь подобрался. — С Павлой? С Павлой Лопуховой? — поправился он.— Виделись. Кажется, она, я да Юрка Петлин и остались трое от всей деревни. — Петлин — славный мальчик. — Счастье, что мы тогда в лесу столкнулись, он ведь уже в одиноч­ ку пытался действовать. Пропал бы, пожалуй. Скворцов не хотел говорить о Павле, и Трофимов это тоже заметил; он подождал и снова спросил, уже настойчивее: — Ну, а женщина? Ты ведь ее хорошо знаешь или как? — Хорошо. У нее сын погиб, когда немцы деревню жгли. Я видел. Трудно рассказывать, сгорел мальчонка в избе. Я ее хорошо знаю, не беспокойтесь, не подведет, говорю вам, как о себе. — Вы рассказывайте,— Трофимов сильно толкнул плечом молодой дубок и, глядя на посыпавшийся сверху снег, повторил жестко, почти потребовал: — Рассказывайте. А то у нас гуманист пошел — крови не выносит. — Есть вещи, которые нельзя пересказывать,— сказал Скворцов, отворачиваясь.— От этого, может, и станешь злее, а сколько от человека потеряешь? Знаете, когда всё в газетах,— одно, а в жизни на самом де­ ле... Я видел, как горел ребенок, а потом... потом мы с Роговым верну­ лись и видели всех в ямах, мертвых... Вы думаете после этого я что-ни­ будь смогу пожалеть? Вы не беспокойтесь о Павле. С нею сейчас непро­ сто, только она не подведет. Смотрите... что-то там такое... Из лесу вынырнула группа в три человека, двое на лыжах, третий, тяжело нагруженный, шел, проваливаясь чуть ли не до пояса; выбрав­ шись из рыхлого снега на утрамбованную площадку, он несколько мгно­ вений обессиленно постоял, покачиваясь, и затем двинулся дальше. Это был чужой, еще издали Трофимов отметил, что он едва держится на но­ гах, и вообще находится на том пределе, когда человек за себя не отве­ чает. У него были уставшие воспаленные глаза, он неприязненно погля­ дел на Трофимова и-Скворцова, когда ему сказали «стой!». — Вот, товарищ командир, сволочь одну застукали,— доложил один из лыжников — курносый и худой.— Обходим, значит, свой уча­ сток, нет ли где следов и прочее все, ну, значит, слышим — немец бор­ мочет. Вот так значит... — Вы не очень гостеприимны. Я падаю с ног,— перебил его незна­ комец.— Дайте где-нибудь сесть. Трофимов взглянул на него и опять отвел глаза, словно ничего не слышал, и тогда незнакомец решительно сбросил с себя рюкзак, выпу­ стил из «руки продолговатый обмотанный чем-то белым ящик и-со стоном опустился прямо на снег. — Встать! — крикнул ему второй лыжник и схватился за карабин: незнакомец быстро сунул в его сторону увесистую дулю и остался си­ деть, блаженно прищурив глаза; Трофимов махнул рукой: «пусть сидит». — Ну вот,— опять заторопил курносый худой лыжник.— Бормочет он, прислушиваемся, я, значит, толк Ваську. «Слушай, говорю, слушай».