Сибирские огни, 1966, №10

Вечером она сидела в штабной землянке, расстегнув телогрейку, скинув с головы одеяло. Грязные, свалявшиеся космы волос она кое-как пригладила, расчесала изуродованными пальцами, и сидела, сложив руки на коленях, в уголке, на самодельной, поскрипывающей при каж­ дом движении табуретке. Под телогрейкой у нее оказался немецкий офицерский френч со следами сорванных погон и рваная крестьянская юбка в сборку; она бесстрастно глядела, не обращая внимания на боль в руках, а они у нее не могли не болеть, на заходивших в землянку пар­ тизан, на дежурного за столом, и он несколько раз предлагал ей сделать перевязку. Не поворачивая к нему головы, она коротко уронила: — Не надо, начальника подожду. Ей только хотелось спать, и когда в штаб пришел Трофимов, чисто выбритый в этот вечер и довольный (из одного села привезли несколь­ ко саней муки, мяса и картошки, которая, правда, сильно подмерзла), Павла и на него не обратила внимания, и Трофимов, потирая руки и расстегивая полушубок, спросил дежурного: — Как дела, Васин? От Рогова? Где она? — От Рогова, товарищ капитан. Сигильдиев привел, вот она,— и понизил голос: — Руки у нее того, поглядите... Трофимов подошел к Павле: — Здравствуйте, мамаша, я вас слушаю... Его остановил ее взгляд, у него появилось чувство, словно он стек­ ло, за которым она видела свое, чего ему никогда не увидеть и не узнать. — Сколько вам лет, мамаша? — спросил Трофимов чуть растерян­ но, чтобы что-нибудь спросить. — Двадцать три... — Дела,— Трофимов смешался, никак не мог попасть в нужный тон. •— Ты ей хоть говори, хоть нет,— молчит,— сказал дежурный. Пытаясь справиться с чувством неуверенности и раздражения, Тро­ фимов приказал: — Сходи-ка, Васин, приведи Толухина. — Фельдшера? — Я же сказал — Толухина! — глядя в упор, не мигая, повысил го­ лос Трофимов, и Васин удивленно вскинул руку к виску. — Сейчас сделаю. Трофимов поморщился, его раздражала сугубо нелепая смесь граж­ данского и военного, зачем прикладывать руку, если ответ не по форме и одежда далека от уставной. Подождав немного, стараясь привыкнуть к присутствию странной женщины, он положил шапку на стол перед собой и сел. — Ну, что вы молчите? — спросил он.— Зачем вам нужно к началь­ ству? Я командир отряда. А вы кто? Рассказывайте. Павла впервые, как села на табуретку, шевельнулась, слегка сдви­ нула ноги в больших сапогах. — Я из Филипповки,— сказала она ровным простуженным голосом, и Трофимов некоторое время прислушивался к нему, уже после того, как она замолчала. С ней даже в отдалении было тяжело, и росло чувство, словно тебя разглядывают из темноты, разглядывает неизвестно кто и зачем. — Все жители Филипповки расстреляны, у нас есть такие сведения. — Я из Филипповки, Павла Лопухова,— опять сказала она ровным, без малейшего оттенка, голосом,— Павла Алексеевна Лопухова меня звать.