Сибирские огни, 1966, №10

Что?Н6 СКазал’ что боюсь. Слушай, мне это не нравится. Что ты все «Рогов, Рогов!». Зачем ты меня называешь так? Иди сюда... — Подожди... Нет, нет, сейчас. Ждал неделю всю, больше не могу... Он не придет,— угадал Рогов ее мысль. — Подожди, ну подожди, Рогов... Она обвяла в его руках, и потом, лежа рядом на тесном топчане и глядя в грязный^ бревенчатый потолок, все молчала, не было сил встать, потому что и сейчас оставалось мучительное чувство полпути; она шла, шла, и остановилась на полпути; на большее не хватило. Да, да, она любила его тело, даже^ вот такое, долго не мытое. У нее не было к нему отвращения, и она сейчас вспомнила, как это они впервые увиделись, и как потом она^его ненавидела, избегала, и как между ними все случи­ лось в п е р в ы й раз. Ведь здесь он не виноват, она сама пошла за ту грань, через которую нельзя было; он, конечно, приставал к ней, ей ка­ залось тогда, что он просто преследовал, но она сама шагнула дальше, чем хотела, и получилось как-то неожиданно; и в тот день, солнечный и сухой, деревья теряли последнюю жиденькую листву. Она помнила, что над ними стоял дуб, еще молодой, и вся вершина его тихо шуршала вверху прожолклой, необлетевшей листвой. Она два дня вообще избегала показываться другим, особенно отцу, на глаза, благо это не представ­ ляло особой трудности, отец, занятый делами, не обращал на нее внима­ ния. И потому она вспомнила вчерашний разговор с отцом и его необыч­ ную грубость, и ей было больно вспоминать отца таким грубым и непри­ ятным; нет, Рогову она никогда не расскажет, как он кричал на нее, и одно время ей так и казалось, что вот-вот он ее ударит или вообще убьет. — Слушай, Рогов,— сказала она тихо, думая о другом.— Ты не бо­ ишься, что можешь мне надоесть? Он приподнялся на локоть, стал глядеть на нее сверху вниз, он давно не брился, и от него пахло махоркой, и все равно он не был ей противен, нет, не был. — Как? —- спросил он медленно. — А так, возьмешь и надоешь. Купят платье, поносят, возьмут и выбросят, хоть оно совсем не износилось. Надоело. — Убью, Верка, если там что-нибудь... не мудри! Она поглядела ему в глаза, далеко, отчужденно и холодно и усмех­ нулась. — Знаю, знаю, уж я тебя знаю,— сказала она, и он внезапно схва­ тил ее за плечи и приподнял, голова у нее свисла назад, она продолжа­ ла глядеть ему прямо в глаза, не меняя выражения. — Что ты знаешь?— спрашивал он, сердясь.— Ну, что ты можешь знать? — Пусти,— попросила она.— Ты делаешь мне больно... — Подумаешь,— сказал он, опуская ее опять на топчан и не отры­ ваясь от нее.— Подумаешь,— повторил он, целуя ее, и она закрыла гла­ за и лежала молча и неподвижно, и ему хотелось ударить ее, мучитель­ но хотелось, и он не мог, хотя чувствовал, что, может быть, так и надо сделать. Он любил, любил ее, хотя знал, что в этот момент она не с ним. Но он не мог остановиться, и когда опять пришел в себя и увидел навис­ ший бревенчатый потолок, он сказал: — Прости, я не хотел... Она кивнула, поняла.