Сибирские огни, 1966, №10

рта у него вылетал парок и, сразу исчезая, оседал на бровях и на шап­ ке.— Так свои не делают, слышишь, Рогов, ты почему меня не разбу­ дил?! Мне стыдно, Рогов, ты всю ночь простоял? Зачем же так? Я не калека, перед лицом войны все одинаковы. — Простоял, а тебе разве хуже, Камил? Ну, я вижу, ты на меня здорово обиделся. — Хуже! Хуже! — спять звонко от мороза закричал Сигильдиев.— Это война, а не стихи. Здесь по порядку надо. Твоя очередь — стой, моя очередь — буду стоять, зачем такое чувство превосходства, Рогов? — Ладно, ладно, давай вот становись и стой, а я греться пойду, ка­ шу сварю и спать. Ты сейчас станешь? — Закурю вот и дальше я весь во власти снега... — Ну, стой, сочинитель, тут на морозе особо не сочинишь. К губам пристынет сочинение, вот как. — Не пугай, ты же отстоял две смены. Иди, иди, Рогов, иди, и пе­ рестань хорохориться, и ты воином не родился. Пора и мне привыкать. Никто не знает, сколько война продлится, Рогов. 22 Вера пришла часа в два; Рогов спал, неловко подогнув на коротком и тесном топчане босые ноги, то и дело подтягивал их под полушубок, а они вылезали. Вера с трудом осмотрелась в слепой совершенно зем­ лянке, и Камил Сигильдиев зашел вместе с нею: погреться и больше не заходить. Он только теперь понял Рогова. «Хитрый, черт, откуда знал?» — подумал он весело и немного с завистью. Возле каменной печурки он стал переобуваться, посушил портянки, покурил, и они с Верой шепотом, стараясь не разбудить Рогова, пого­ ворили о делах в отряде; Вера принесла им немного свинины и свежей мороженой рыбы: партизаны нашли в лесу скованное льдом озеро и ло­ вили много рыбы последние три дня обыкновенными вентерями. Рогов проснулся сам, ему приснилось, что Вера пришла, и он сразу открыл глаза; и услышал ее шепот. Он хотел вскочить, скосив глаза, он увидел ее возле печурки: она зябко грела руки, и Рогов определил, что она пришла недавно; он опять закрыл глаза, он не выспался еще, и все закачалось, поплыло. Он приподнял голову и сказал: — Вера, здравствуй. — Мы тебя разбудили? Тебе не стыдно, Коля, Камил Рахимович вон говорит, ты всю ночь без смены простоял? — А ему хуже от этого? — пробормотал Рогоз, все не решаясь встать и еще не проснувшись окончательно. — Я пойду, ребятки,— громко заторопился Камил Сигильдиев, з а ­ давил окурок, поймав недовольный взгляд Веры, смутился, поднял его и бросил в печурку на красные угли. Вера подошла и села на топчан к Рогову. Она положила ему руку на лицо, на лоб; он поцеловал ее л а ­ донь, молча притянул ее к себе за плечи и поцеловал в губы. — Почему вчера не пришла? — спросил он медленно, и у нее з а ­ кружилась голова оттого, что он такой большой, сильный и теплый. — Нельзя было,— сказала она.— Никак нельзя было, я хотела, Трофимов проводил занятия по стрельбе, потом с отцом говорили. — Обо мне? — О нас, Рогов,— сказала она строго, целуя его,— Ругались. — Ну, теперь проходу не даст. — Не бойся, Рогов, тебя никто не тронет.