Сибирские огни, 1966, №10

крышку сундука и, перерыв в нем все, ушли, оставив дверь полуоткрытой. Васятка подождал немного и выглянул из-под печки. Сейчас у него были круглые от испуга глаза, а черные, мягкие, давно не стриженные волосы совсем перелохматились. Все говорили, что он в мать, и глаза у него черные, как переспелые сливы с большого, старого дерева из само­ го дальнего конца их сада. Впрочем, глаза у Васятки сейчас были боль­ шие и ничего не понимали. Он покосился на дверь, еще прислушался, и теперь услышал шум, похожий на шум сильного сухого ветра. Он взгля­ нул на разворошенный сундук, встав посреди избы на свои толстые но­ жонки, огорченно, совсем как мать, сказал: — Вот наделали, ироды, делов! Слегка косолапя, он подошел к сундуку и заглянул в него — кован­ ная узорчатым железом крышка была откинута на стену. Мать раньше никогда не разрешала ему заглядывать в сундук, и теперь его любопыт­ ство разгоралось все сильнее, и он стал рыться в рубахах и юбках, в пестрых платках и так в каких-то тряпках. Потом он нашел клубок шерстяной пряжи и стал катать его по избе, разматывая и путаясь в пряже ногами. Стекла в окнах избы необычно малиново светились, как если бы у матери жарко топилась печь. Правда, тогда светилось одно окно — против устья печи, а теперь все, и на улицу, и в сад, и малень­ к о е— во двор, все они ярко и красиво вспыхивали, мигали. Из-под печки со вздыбленной на загривке шерстью выбежала кош­ ка, она беспокойно мяукала и прыгала из стороны в сторону, Васятка глядел на нее изумленно. — Ты чего, Машка? — спросил он. Кошка, не обращая на него вни­ мания, выбежала в сени, тотчас вернулась, нырнула под печь, и выско­ чила оттуда с полуслепым толстым котенком в зубах. Васятка глядел на нее, все больше тараща глаза. Кошка неловкими большими прыжками металась по избе (ей мешал котенок в зубах), и это оказалось очень смешно, Васятка стал бегать за нею и хохотать. «Топ, топ, топ, топ»,— шлепал он по полу, и все никак не мог поймать кошки, а стекла в окнах уже не светились, а горели — упорно, ярко. Кошка исчезла в сенях, её долго не было, а Васятка, потоптавшись, опять стал возиться с клубком и как-то сразу закашлялся и позвал испуганно: — Мама! Он оглянулся, никого, только резало глаза и хотелось плакать. Опять появилась кошка, она нырнула под печь и сразу же вымет* нулась из-под нее в сени, со вторым котенком в зубах, она бежала вы­ соко, напряженно задрав голову и широко растопыривая передние лапы. — Машка, Машка! — закричал Васятка, размазывая по лицу неволь­ ные слезы — глаза резало все сильнее, и когда он отнял ручонки от по­ красневших глаз, кошки опять уже не было, от грохота и рева дрожала изба. Лопнуло стекло, из окна прямо к Васятке ринулось что-то рыжее, жаркое и лохматое. Заслоняясь, он попятился, упал и закричал, и пополз к кровати, и забрался под нее. Здесь было прохладнее, и он еще раз высунул голову и в последний раз увидел кошку, она метнулась из-под печки в сени серой молнией. Шум и грохот стал еще сильнее, у Васятки появилась сильная боль в ушах, и тогда он по-настоящему испугался. И тут он услышал голос матери, он узнал его, это кричала она от­ куда-то очень далеко, словно с другого конца огорода. Он еще никогда не слышал, чтобы она так его звала. — Мама-а! Мамка! — откликнулся он отчаянно, окончательно пе­ репугавшись, и больно забил ногами о пол.