Сибирские огни, 1966, №10

ми ножонками в сени, высунул голову во двор, сощурился на солнце, улыбнулся ему и совершенно успокоенный, задрав рубашонку, помочил­ ся, с интересом следя за тонкой, светлой струйкой. Затем он сходил, осторожно переступая через щепки и сор, в угол двора, там росли боль­ шие лопухи, и среди них было куриное гнездо — раньше в нем всегда ле­ жали теплые еще яйца, а иногда он заставал на гнезде и большую сердитую курицу в серых перьях. Когда она видела Васятку, то, взъерошив перья, устрашающе гром­ ко кричала, и Васятка пугался. Но теперь уже несколько дней в лопухах в гнезде не было ни курицы, ни яиц, и сейчас Васятка пришел к лопу­ хам только по давней привычке. Он раздвинул большие листья и помор­ гал, ему хотелось заплакать, но мать всегда говорила, что мужики не плачут и что он — самый настоящий мужик. И он не заплакал, хотя гнездо было пусто, он только по-взрослому тяжело и долго вздохнул. Он раздумчиво постоял, поковырял пальцем в носу, вернулся в избу и присел на корточки у круглой дыры в половице. Он решил ждать, пока из дыры появится мышь, однажды проснувшись, он уже видел ее, она быстро-быстро бегала по полу у печки и потом куда-то исчезла. Он сидел долго, а мышь все не показывалась, и он захотел есть. Тогда он подо­ шел к столу, заглянул, под скатертью кроме пустых мисок и старого ножа ничего не было. Обычно, уходя надолго, мать обязательно что- нибудь оставляла, хотя бы скибку хлеба, намазанную маслом, или кру­ жку молока, или картошку. Васятка опять вздохнул, забрался на кро* вать и стал придумывать, чем бы заняться. Можно выйти в сад и съесть несколько яблок, или найти помидор, или подобрать под сливами слад­ кую сизую падалицу. Если найти тяжелую палку и ударить ею по сливе, сверху дождем посыпятся душистые сладкие сливы, только потом, если их много поесть, разболится живот и мать будет ругаться и называть его «идолом» и «дураком» и греметь ведрами. Из-под печи вылезла большая рябая кошка с мягко обвисшим живо­ том, под печкой у нее были котята, и Васятка уже дважды лазил туда, и кошка его не трогала. Васятка позвал ее. — Кис, кис, кис, кис... Иди, Машка, иди ко мне,— позвал ее Ва­ сятка, оттопыривая губы и шевеля пальцами рук. Кошка походила по избе, понюхала дыру в половице и потом вспрыг­ нула к Васятке на кровать, потерлась спиной о его бок, легла рядом и, наполовину прикрыв круглые глаза, тихонько замурлыкала. Васятка гла­ дил ей голову и думал, и им обоим было хорошо, потому что в избе было много солнца, и жизнь была доброй, и в саду на земле лежали яблоки и сливы, и груши и ждали Васятку. А скоро вернется мать, она еще с по­ рога спросит: — Ну, что ты еще тут натворил, Васятка-гусятка? Васятке не нравилось, когда мать называет его «гусяткой», но мать только хохотала в ответ на его обидчивые слова. Хохотала и целовала его в шею и в нос, у Васятки от щекотки делались огромные глаза и он дрыгал ногами. Мальчик услышал незнакомый шум, похоже было на гром. Он по­ дошел к окну и ничего из-за густых вишен не увидел. Чужие и злые го­ лоса послышались опять, теперь уже рядом кто-то кричал и плакал. Мальчик соскочил с лавки, на которой стоял на коленях, и поглядел в окно; в сенях раздались чужие тяжелые шаги, и Васятка юркнул под печку, он уже знал, что это ироды-немцы, а мать всегда боялась их. За ним под печку нырнула и кошка; когда в избу вошли два сердитых шум­ ных солдата, изба была пуста. Солдаты потопали, заглянули на печь, под Васяткмну кровать, за занавеску, взорвали плоскими штыками