Сибирские огни, 1966, №10

— Поясница у меня, он, пес, меня прикладом по спине двинул. Си­ лы не занимать — бугай, все как деревянное. Видишь, ноги волоком идут. — Ну, теперь уж прощай, Иванович,— еще тише сказал Скворцов. — Прощай.— Он подержался за руку Скворцова у самого локтя, и Скворцов стал на ходу пододвигаться к краю длинно вытянувшейся ко­ лонны, и хаты по сторонам горели все ярче, хотя улица была широка — дышать было нечем, и конвой торопился, нервничал и подгонял. Кто-то непрерывно, в голос, рыдал, и Скворцова преследовал этот надрывный женский плач. Впереди Скворцова шла женщина со сбившимся на шею платком, и Скворцов видел в пучке ее волос закругления металлических шпилек. Женщина молча вела сынишку, цепко зажав его ручонку в своей ладони.. Онуфриева — жена лучшего в районе тракториста, но выпивохи и баб­ ника. Онуфриева била стекла у всех, кого подозревала в близких отно­ шениях с мужем. Однажды она даже не поленилась сходить за двадцать километров в районный центр, чтобы выбить окно у молоденькой доктор­ ши, и ее арестовала милиция. Все это было сейчас мелким и глупым, и Скворцов не мог понять одного: почему такие мысли лезут в голову именно сейчас. И вдруг всех остановил высокий, рвущийся крик — Скворцов сразу узнал голос и споткнулся. Кричала Павла. Колонна остановилась, когда проходила мимо ее горящей избы, потому что Павла выметнулась из колонны и забилась в руках двух дюжих конвойных, и на губах у нее выступила пена. Она кричала, указывая на свою избу, на которой огонь весело и быстро рвал соломенную крышу и тек змеины­ ми ручейками по стенам, и окна начинали трескаться и высыпаться. Павла указывала на горящую избу и кричала. Скворцов, холодея, вслу­ шивался в этот страшный бабий крик и мог лишь различить в нем одно слово, одно имя: «Васятка! Ва-а-асятка!» — кричала Павла, и конвой­ ные, закинув автоматы за спины, выламывали ей руки и тянули назад в толпу, и не могли справиться. Внезапно, взвизгнув тормозами, рядом с Павлой остановилась черная, низкая машина, и она увидела длинное худощавое лицо под козырьком фуражки, на плечах поблескивали от огня пожара витые погоны. Подбежавший из головы колонны обер-лей- тенант вытянулся, и солдаты, державшие Павлу, выпрямились, как могли, хотя и не выпустили ее из рук. — Пан! Па-ан! — задохнулась Павла, рванувшись к полковнику, чувствуя в нем большое начальство и видя лишь одно его лицо, пожилое, строгое, с внимательными, холодными глазами.— Да у тебя же у само­ го дети есть,— захлебывалась она рыданием.— Да что ж ты, душегуб или человек? Ребенок там у меня, Васятка! Три годика всего! Пан, па-ан, да что у тебя каменное сердце, у ирода? Зольдинг с тем же выражением лица слушал переводчика, остано­ вившаяся колонна ждала. 7 Изба полна таинственных шорохов и пятен — это солнце, заползая в окна, плясало на печи, потому что солнце светило сквозь вишни под окнами, а на улице был небольшой ветерок. Потом солнце стало спол­ зать на пол, и Васятку заинтересовала дыра в одной из половиц на том месте, где выскочил когда-то еловый сучок. Мать говорила, что там живут мыши. Матери не было, когда он вставал, она или возилась на дворе, или в огороде, или ходила по воду. Васятка откинул с себя чи­ стую прохладную дерюжку, он привык спать под нею летом, и в одной короткой рубашонке, чуть ниже пояса, прошлепал толстыми розоваты