Сибирские огни, 1966, №10

ни. Сомневаясь, он не отрекается, а всеми силами стремится приблизить то время, ког­ да волнующие его вопросы станут серьез­ ным предметом разговора, когда руководя­ щий товарищ будет беседовать с ним не по поводу «нового учения о языке», а о делах колхоза, не скрывая острых углов, больных мест, не сглаживая противоречий и недо­ статков. И такое время, наконец, настает. Так заверш ается повесть. Н о как ж е Гульсары? — мож ет спросить нас читатель. Р азве эта лирическая тема, этот обр аз степного иноходца не вписывает­ ся органически в полную драматизма судь­ бу Танабая, а если вписывается, то зачем и как? Нам кажется, что этот параллелизм судеб Гульсары и Танабая заслуживает внимания, тем более, что сам автор настой­ чиво подчеркивает его. Помните, как начи­ нается повесть: «Старый конь и старый че­ ловек стояли одни на пустынной дороге». Г ул ьсары— это «зеркало», в котором герой видит течение «природного» времени, это на­ иболее непосредственное образное звено, связывающее Танабая с природой, которая не только дает ловкость, красоту и силу, но и отбирает эти прекрасные преимущест­ ва, делает человека старым, беспомощным, слабым. Ч. Айтматов остро дает нам почув­ ствовать эту ж естокую несправедливость старости. Естественная, природная сторона челове­ ческого бытия с новой силой является нам в воспоминаниях Танабая. В них нельзя не почувствовать опьяняющей прелести степной первозданной жизни, высокого огня неож и­ данной любви Танабая к Б обюж ан (страни­ цы любви отлично удаю тся Ч. Айтм атову). Кистью большого художника нарисованы степные скачки, национальные игры козло- драния, где конская «лавина перекатывалась темной волной с пригорья на пригорье во власти ритма и музыки бега». Чувством простора, охотничьего азарта отзывается в душ е стремительный полет иноходца, когда оставлены за спиной последние соперники и исчезла «власть удил и поводьев». Кстати, в самом изображ ении Гульсары, в тонком проникновении в «душ у» коня органически сплавились многовековые национально­ фольклорные традиции и психологическое мастерство, идущ ее от толстовского Холсто- мера. Н о Танабай вспоминает не только об «огненном, бушующем д ух е бега». На фоне, созданном Гульсары, ярче и рельефнее вы­ ступает общ ественное содерж ание жизни Т анабая. П оэтом у и прошлое помогает ему лучше понять эп оху и человека, осмыслить, а если надо — и осудить себя за прежние нагульновские замашки (Бакасов без д о ­ статочных оснований раскулачил и сослал в Сибирь своего брата — зажиточного се­ редняка К улум -бая ). Прошлое — это путь к зрелости, к пониманию наивности того мак­ симализма, который отрицал юрту только потому, что она — дореволюционное жилье. Простой пастух Танабай остро ощутил д и ­ намику общ ественного прогресса. Он ста­ новится тоньше, душ евнее, понимает, что был несправедлив к Чоро, колхозному пред­ седателю военных лет, сгоравшему от д о ­ броты к людям. При всех обстоятельствах Танабай остается тесно связан с общ еством, его взрастившим, не забывает о его идеалах, и в этом смысле повесть Ч. Айтматова вос­ принимается как книга высокой верности. П реодолев обиды , Танабай возвращается в ряды творческого авангарда страны — в ряды партии. Не сразу делает он этот в аж ­ нейший шаг, не сразу отвечает «да» сек­ ретарю райкома Керимбекову; и дело здесь, конечно, не в недоверии к начальству. Про­ сто еще раз проверяет мысленно Бакасов свои возможности, думает, как далеко уш ­ ли мы от того времени, когда он, основа­ тель артели, с тревогой ж дал от своих ж е колхозников грозного вопроса: «Д о каких пор люди будут работать задарма?»... Танабай Бакасов чем-то напоминает сво­ их предшественников — Данияра и особен ­ но учителя Дюйш ена. Рисуя своего нового героя, Ч. Айтматов не отказался от ранее выработанной им творческой программы, он по-прежнем у ищет родники народной ж и з­ ни, ищет людей, м ож ет быть, и непримет­ ных на первый взгляд, но движ ущ их жизнь своими созидательными делами. Однако родник, увиденный писателем в новой пове­ сти, не отличается прозрачной безм я теж ­ ностью, не отраж ает с такой ж е безм ятеж ­ ностью окружающий мир. Обстоятельства здесь более сложны, конфликты и душ ев­ ные бури героя предельно остры, они высе­ кают огонь суровой правды; нежность и гу­ манизм рож даю тся в очистительном огне драмы. И это углубляет поэтический реа­ лизм Ч. Айтматова, делает встречу с его новой книгой событием волнующим. Ю. Б л а н н СВЕТ СИБИРИ Д в а года том у н азад в нашей стране гостила одна из молодежных делегаций Г Д Р . В ее составе была популярная немец­ кая писательница Бригитта Рейман, чьи повести «Прибытие в будни» и «Братья и сестра» известны и советскому читателю. Делегация побывала в Москве, Ц елиногра­ де, Новосибирске, Иркутске, Братске, Ж е­ лезногорске. Н едавно Бригитта Рейман по­ делилась с читателями своими впечатления­ ми от поездки по нашей стране в книге «Зеленый свет степей. Дневник сибирского путеш ествия»1. Один немецкий критик назвал эту кни­ гу «свидетельством неустрашимой писатель­ 1 B rigitte Reimann. Das griine Licht der Step- pen. Tagebuch einer Sibirienreise. V erlag Neuea Leben, Berlin, 1965.