Сибирские огни, 1966, №10

Слова, слова ... А что за ними? П ередо мной «Повесть о настоящей лю б­ ви» А. Демченко. В маленьком редакцион­ ном вступлении широковещательно объяв­ лено, что здесь, как и в других произведе­ ниях писателя, «живут люди смелые и великодушные, люди высоких требований к жизни, подлинной красоты и чистоты д у ­ шевной, люди патриотического подвига, партийные люди». И живут они не как-ни­ буд ь , а «захватывающ е богатой, интересной жизнью». Спору нет, автор преисполнен благих на­ мерений. Герои его — наши молодые совре­ менники, место действия — целина. Но, не­ см отря на «актуальность» темы, книга чи­ тается с чувством все растущего протеста против ее преждевременного рождения. Р о­ ман растянут, композиция его расплывчата, характеры примитивны, их изображение подм енено авторской аттестацией и описа- тельностью. А главное — совершенно несо­ стоятельный язык. Прямолинейно и конъюнктурно решается «производственный» конфликт м еж ду «тра- вопольщиком» Гусом и «кукурузницей» М а­ риной Иноземцевой. Гус, конечно, глуп, см еш он, ограничен. А вот «управляющий» Марина Васильевна умна, предприимчива, дальновидна. В своих прямопротивополож ­ ных сельскохозяйственных пристрастиях они действую т, дум аю т, говорят по инст­ рукции и воле автора, по ш аблону, который несовместим с подлинным творчест­ вом. Поверхностна и примитивна и «настоя­ щ ая» любовь Марины. Н ет в ней ни тонких душ евны х движ ений, н и . волнующих откры­ тий. Как, например, выписана встреча Ма­ рины с любимым после десятилетней разлу­ ки? В от ее «речевое выражение»: «От стана отделился человек в тяжелых больших сапогах. Н е спеша, раскачиваясь, он направился к ним. Что-то дрогнуло, о бо­ рвалось в груди у Марины... Н о отчего? ■Старалась понять она свое странное состоя­ ние и не могла. В походке, в движениях этого незнакомого человека было что-то хо­ рош о знакомое, близкое. Н е отрывая от не­ го глаз, стояла она, ож идая чего-то необы­ чайного, неотвратимого. Вот он уж е совсем близко, у подошвы пригорка. Сняв шапку, весело помахал ею, что-то крикнул, а Мари­ на Васильевна, побледнев, тихо охнула и •опустилась на мешок с кукурузой.— Манина Васильевна! — испуганно воскликнул Сера­ фим.— Ничего... Ничего... Серафим... Ниче­ го...— Она схватила его руку и стала тискать в своих горячих, лихорадоч­ ных...» «Что-то», «чего-то», «зачем-то», «почему- то» полным-полно на страницах романа. Вероятно, эти слова должны подчеркивать всю сложность и «пленительную таинствен­ ность» происходящ его. Н о — увы — они лишь свидетельствуют о приблизительности и поверхностности психологических иссле­ дований автора, о его языковой беспом ощ ­ ности. «Так дум ала Иноземцева-коммунист, но совсем по-другому М арина-девушка»,— пишет А. Демченко, и эта, с позволения сказать, «формула» от начала и до конца выражает всю «диалектику» переживаний его героини. Неестественно, высокопарно и косно­ язычно — почти все на один манер — гово­ рят герои романа. «Мы дети новой эры» (И лька). «Пусть посмотрят на этапы наш е­ го пути» (Л ен а). Иногда для речевой х а ­ рактеристики «темных» людей ввертывается какое-нибудь нарочито искаж енное слово — «аблокат», например. Ни образности, ни силы, ни одного из тех качеств, которыми отличается «могучий русский язык». Ни идиоматичности, ничего специфически национального. А ведь нельзя сказать, что автор не ж алует русскую ф ра­ зеологию: его герои д аж е собрались, было, «выделить комиссию по разработке но­ вых пословиц»! Старых ж е нет и в поми­ не! Кое-где А. Демченко покидает сам ое элементарное языковое чутье, самая н еоб­ ходимая для писателя стилистическая и лек­ сическая осведомленность. «Всю ночь Марина Васильевна была во власти лесного сказочного миража». Д ал ь­ нейшее — какой-то сумбур из воспоминаний и сновидений — дает основание предпола­ гать, что «мираж» здесь совершенно ни при чем. Д а еще сказочный. Д а еще ночью. Неуклюжие, неотшлифованные фразы тож е не вызывают у читателя добрых чувств. «Стеснительно одергивая на себе свитер, испачканный местами маслами»... Такие словосочетания не способствую т р аз­ витию худож ественного вкуса, как и те са ­ мые настенные поделки, где «местами мас­ лами» разрисованы умирающие лебеди или спящие красавицы. А где можно наблюдать такое явление: «Брызги, будто дож дь, л ете­ ли со всех сторон»? «Они все шли... Набрели на один зар од соломы, потом на второй, и когда поняли, что обманулись, что нет никакой деревни, усталость и какое-то безразличие сковали все тело...» Чье ж е? Н е скоро проберешься сквозь заросли таких непрополотых сорня­ ков! Авторские комментарии к прямой речи персонажей тож е не блещут меткостью и находчивостью. Достаточно отметить, что герои А. Демченко то и дело «вздыхают». Взды хает и Марина, и Люба Коротать, и д аж е пацан Колька. Всех превзошел Илька: только на первой сотне страниц романа он несколько раз «вздохнул при гворно» или — для разнообразия — «притворно в здох­ нул»... Если к аж дое хорош ее произведение х о ­ рошо по-своему, то все плохие — похожи одно на другое. Общ ее ж е в них — отсутст­ вие глубоких мыслей и чувств за самыми «глубокомысленными» и громкими словами, разноречие м еж ду замыслом и его вопло­ щением.