Сибирские огни, 1966, №10

Босоногий, в белой рубашке, он спускался с горы, широко размахивая руками, иногда разбегаясь и веселым зайцем перепрыгивая через не­ видимые препятствия. Пацана, видно, меньше всего волновали и холод, и ветер, и надвигающаяся гроза. «Вот чудак! — усмехнулся зоотехник.— Неужели на рыбалку надумал идти в такую погоду?» Парнишка спустился к реке, остановился на припаромке и не­ сколько минут любовался стремительным и грозным Амылом. Потом сложил ладони рупором, и до Петра донесся теряющийся в свисте вет­ ра тоненький голосок: — ...де-е о-одка-а!.. Стоявший поблизости Вязев приветливо помахал мальчику рукой и, указывая жестом вверх по реке, низким сильным голосом закричал в ответ: — Вверху у плотика-а!.. Пацан вряд ли услышал эти слова, но, видно, понял все и без этого. Он спрыгнул с припаромка и юркнул в заросли обрамляющих берег черемух. Паромщик тяжелой поступью подошел к Петру и сел рядом с ним на бревно. Выражение его лица непривычно смягчилось, синие со стальным блеском глаза потеплели. — Сынишка ко мне в гости явился,— с доброй усмешкой сказал он.— Я уж думал не придет, с самого утра жду. — Неужели он сейчас поплывет? — А что ему там сидеть, что ли? Чего по ветру-то не плыть. — Так ведь опасно! Такая бешеная волна. Чуть ошибется и про­ пал парень... — Ленька-то? — насмешливо покосился на Петра Вязев, вытаски­ вая из кармана плаща трубку и кисет с таб аком— Он, паря, с лодкой с трех лет знакомство имеет и сам как таймень плавает. «Чуть ошибет­ ся...» Сказал тоже... — Ну и ну! — покачал головой зоотехник, наблюдая за противо­ положным берегом. А раскуривший трубку паромщик поднялся и тронул его за плечо: — Пойдем лучше, парень, в избу, чайку вскипятим. Сын, поди, озяб на ветру, пусть чайком погреется. Да и ты, однако, не отка­ жешься от стакашка, тоже порядком промялся. Таймешонка поджарим, я вечор малость добыл рыбешки. Петр еще раз озабоченно взглянул на реку, пожал плечами и по­ следовал за попыхивающим трубкой Бязевым. Они не успели войти в избушку. Из-за кусгов, за которыми прята­ лось шоссе, на полном галопе вылетела подвода, управляемая просто­ волосой белокурой девушкой. Девушка круто осадила лошадь у самой воды, соскочила с телеги и, путаясь в полах серого брезентового плаща, побежала к ним. — Дядя Вязев !— закричала она еще издали.— Скорей! Прохора Ивановича на ту сторону надо! — Какого Прохора Ивановича? — не двигаясь с места, нахмурил­ ся паромщик.— Говори толком, в чем дело. — Да нашего кузнеца,— едва переводя дыхание, стала объяснять девушка, смятенно оглядываясь на подводу.— Машиной его придави­ ло... Лежал под ней, что-то ладил, а она взяла да и покатилась... Мы в райбольницу звонили, сейчас на ту сторону санитарная машина придет. Скорей, дядя Вязев! Прохор Иванович в телеге лежит... Все трое бросились к телеге. На подстилке из сена, до пояса при­ крытый брезентом, лежал ивановский кузнец Петелин. Лицо его было мертвенно бледным, нос заострился, на впалой щеке запеклась струй