Сибирские огни, 1966, №10

И захлебывается словами Очумевший аппарат Бодо. И не знает, полный нетерпенья, Что уж е не стоят ни гроша Все его смещенья, назначенья, Все приказы, все распоряж енья — От Аргуни и до Иртыша. Что уж е закры лась мышеловка, Что уже предъявлен грозный счет.* Ординарец новую шифровку, Щелкнув каблуками, подает. Адмирал читает, вж авшись в кресло, Плечи будто холодом свело... И внезапно вскакивает резко, И летит чернильница в стекло. Он сипит, едва владея речью: — Что ж е ато... Бог мой! Не пойму!.. Подлецы... Меня?.. М еня?.: Отречься? Армию оставить... И кому? К стенке! Всех! Немедля! — Бьет в окошки Острый, крупчатый декабрьский снег. По ковровым мечется дорож кам З а ночь постаревший человек. Он в каком-то безотчетном страхе, Сам не зная — явь ли это, бред, Рвет тугой воротничок рубахи. Открывает, торопясь, буфет. Там, на полках, важ но и надменно Длинногорлые стоят рядком Темные бутылки с довоенным, Шустовским отборным коньяком. Ночью пить — плебейская манера, Но ж еланна радость забытья!.. В холодок хрустального ф уж ера Л ьется золотистая струя. И бокал в неверном и угарном