Сибирские огни, 1966, №9

несло оттуда знобкой, Еесенней свежестью. Она катилась над тухлыми испарениями болот, над чахлым редколесьем и переполняла тело м а ль ­ чишки пьянящей бодростью, зовом властным и беспокойным, а лодка уже не взлетала на синие волны, потому что синь померкла от пред­ вечерней стужи, и лодка погрузилась в глубину, уплыла за край земли... Толя подождал еще, потом поежился, натянул шапку и двинулся дальше по дороге, на которой позванивали и крошились тоненькие, только что застывшие льдинки. На кладбище он сидел возле просевшей, мокрой могилы, на мокрой кочке, заросшей брусничником, и впервые за много последних дней по­ койно’ было у него на душе, благотная расслабленность охватила его, и если б можно было, он вытянулся бы сейчас на земле, глядел в небо и ни о чем не тревожился, не думал, просто бы молчал и смотрел. Но земля была мокрая, студеная. Повсюду в логах еще белел снег, а в лесу только-только появились первые продухи. На такой земле и летом не разлежишься. л Толя нашел дощечку, подгреб землю, оползшую с могилы, срубил горбылиной несколько кочек с брусничником и перенес их на грязный глинистый бугорок. Землю он притоптал ботинком, прихлопал руками. После этого подумал, что еще делать, но ничего не придумал, пошатал лишь красную пирамидку со звездой и убедился, что стоит она пока еще крепко. На соседнем бугре, еще не полностью вытаявшем из-под снега, куч­ кой стояли небольшие елки с обломанными и обшарпанными ветвями, и меж ними несколько раз почудилось Толе движение, вроде бы кто-то из-за елок выглядывал. Толя сделал вид, что занялся опять работою, стал ворошить и мять руками комья глины, а сам, не поворачивая головы, наблюдал, что бу­ дет. Шевельнулась лапка, другая, треснул сучок, и вот из-за ствола дере­ ва высунулась сначала серенькая вязаная шапочка с заячьим хвостом на маковке, а потом лицо с красной фигушкой вместо носа. — Манька, проклятая! Ты чего тут делаешь? Таиться больше не было смысла, и Маруська Черепанова, быстро сообразив, как ей быть, хлопнула в ладоши и развела руками. — Ой как тут интересно написано-о! Толя погрозил Маруське кулаком. Она обиженно вздернула подбо­ родок и отвернулась. — Хоть посмотри, не веришь если. Толя, проваливаясь меж кочек и корней до щиколоток в сырой снег, побрел к Маруське. Она молча махнула на круглый крест с умело, в паз зарубленными перекладинками. Прямо по свежему стесу на кресте химическим карандашом было написано: «Спи спокойно, друг аврила, теперя торопиться тебе больше некуда — вербованные плотники Кирилл и Кузьма да еще бригадир Захар Захарыч Кокоулин». На холмике могилы рассыпаны крупно нащипанные крошки рж а ­ ного хлеба, рыжели клочья луковой шелухи, а за крест, в тыл его, по­ ставлена бутылка из-под спирта. На ровном срезе елового, ладно сра­ ботанного креста л ежа л а серенькая запятая синичьего помета, и вы ступили по всему размашисто тесаному кресту капли свежей смолы. Люди каждый день рождались и умирали, плотники и слесари, мо­ ряки и ученые, женщины и мужчины, взрослые и дети так было веки вечные, и ничего тут не поделаешь. Правда, Гошку все равно жалко, и никак не проходит чувство вины перед ним, но и плотники эти, видать, тоже горестно винились перед