Сибирские огни, 1966, №9

но чуткий к добру и злу. Чего же больше сделали ему люди — добра или зла? Вот если бы вопрос этот был ему ясен — тогда другой оборот, тогда, может, послал бы он вниз по матушке по Волге всю эту печаль... Как будто не так давно похоронили Гошку Воробьева. Много до­ ставлявший хлопот старшим и постоянно зливший ребят, Гошка, когда был живой, почти никак не влиял на их жизнь и на поступки. А вот смерть его иоподволь, незаметно переменила в детдоме многое. И П а ­ ралитика тоже. Д а разве одного Паралитика! А Зину, а Мишку, а Женьку, а Глобуса, да и Толю самого не перевернула она разве? А детдом? В нем уже не властвуют безраздельно Деменков и Паралитик со своем компанией. Строже к себе, сплоченней стали жить ребята. К ар ­ манники детдомовские не шныряют по магазинам, и один из них самый отчаянный карманник — Женька Шорников слово дал завязать. И Толя дал, и Мишка... Ребячливость бесшабашная и бездумная, веселая удаль совсем по­ кинули Толю. И он стал ка к будто ответственным тут за все, на него надеялись, ждали , чего он сделает и скажет. Редко уж кто решался ослушаться, если он посылал куда и просил что-либо сделать. И все, что касалось кражи денег и кассирши, ребята не сговарива­ ясь переложили на Толю. Р а з уж он Паралитика победил, с Деменко- вым справился, значит сообразит, как быть с кассиршей, с ребятишка­ ми ее. Он был среди ребят сейчас самый старший. И не по летам, а про­ сто так старший. Его признали таким. И потому он обязан был идти в милицию. Он не мог, не должен был обмануть ребят, всех людей, которые надеялись на него, не смел он допустить, чтоб снова властвовали среди ребят Паралитик и Демен ­ ков, чтоб его корешки потеряли веру в себя. Отступать невозможно, некуда. Нужно идти. Обязательно идти. * * * И они пошли. Кутаясь в пальтишки, будто в стужу, без разговоров шли, не глядя друг на друга, как идут подсудимые, очень виноватые пе­ ред людьми. И, как у преступников, в каждом из них теплилась надеж ­ да на милосердие и чудо. Но чуда не случилось... ...Они лежали в холодной, полутемной комнатушке на полу и мед­ ленно приходили в себя. В комнатушке пахло гниющим от сырости по­ лом, грязной одеждой, перегаром и табаком, а вместе все эти запахи от­ давали болотиной. Сюда, в эту комнатушку, на время кидали пьяниц, подобранных на улице, буянов, воришек и всякую шваль. — Ну, как ты, Мишка? — Я? Я-то ничего... Как ты? — Тоже ничего... В коридоре послышался звон железа, шум, крик: — Т-ты, попка. Убер-р-ри р-р-ру«и! Я таких видал и едал!.. Я т-та- ких с-сыр-рыми...— Ругань удалялась в глубь коридора.— Убери по- добру!.. — Вот и понесли крест,— дождавшись, когда шум и ругань затих­ ли, сказал Толя с грустным смешком.— Так пишется в благородных романах. — Я думал — хуже будет. — Я тоже... Под потолком тускло горела лампочка в железном, решетча! ом лол-