Сибирские огни, 1966, №9

рок часов ищущий, где ж е поломка в хит­ роумном приспособлении по названию ком­ понент. не похож на Корягина в кабинете обсерватории. Один — вежливый и спокой­ ный, д р у го й— замасленный, с усталыми глазами; о д и н— взволнованный встречей с прикованным к постели Полосухиным, дру­ гой — застенчивый в непривычной компа­ нии, улыбающийся холодной улыбкой Н аверное, есть и еще какие то моменты в жизни Корягина, о которых Смуул не го­ ворит. Д руж ба доверительна, она обязы ва­ ет, а сдерж анность эстонского писателя в этом его лирическом очерке вызывает ува­ жение. Но ведь, конечно, не только болезнь Корягина и гибель его друзей заставили Смуула как-то почти полемически сказать: «Только идиоты могут все время смеяться». В жизни спокойного с виду, уравновешен­ ного и веселого Корягина бывало немало моментов, когда музыка в его душе начи­ нала греметь драматично, а порой и мучи­ тельно и когда он изо всех сил старался, чтобы она не перешла в рев бури. В том, что и — главное — как говорит автор о сво­ ем герое,— открывается многое и из его собственных пристрастий и д аж е характе­ ра. Видно, и Смуул любит побыть со свои­ ми мыслями наедине, и он не торопится де­ лать выводов о людях, и он сдерж ан в проявлении чувств. Не сразу приходит ав ­ тор к своим оценкам, но если приходит, то ему не чуж д пафос, который так органичен рядом с юмором, обращенным к собствен­ ной персоне. Автор любит Корягина. И этой любовью зар аж ает читателя Остается пятнадцать секунд. Еще мгно­ вение — и ракета рванется вверх. «Д ав во­ ображ ению свободу и представив Ивана Корягина птицей, я вижу, как велика т я ­ ж есть, приходящ аяся на каждый санти­ метр его крыла, как велика несущая сила этого крыла... Но окрепнуть его крьпьям помог и Полосухин, помогли погибшие Фо­ мин и Невернов, все его друзья по земле, по морю и по воздушному океану. У чело­ века, которого воспитал комсомол, которо­ му столько дал а партия и с которого она теперь столько спрашивает, не могут быть слабые крылья. Это крылья человека, в котором жив Моцарт.». Так заверш ается очерк о человеке, так дается героический характер; который по-иному, в чем-то инте ресней, а в чем-то с издерж ками, может быть дан в других ж анрах литературы... Л. Б а л а н д и н « Р И Т М К Р У Ж Е Н Ь Я » И Д И « З А К О Н Д Ь И Ж Е Н Ь Я » ? Ц то важ нее для Петра Реутского? Та- *кой вопрос невольно возникает, ког­ да читаешь книгу его стихов «Ломается лед».1 Поэт утверж дает, что всем нам, к а к и ветрам, которые «от перемен устали», в равной степени важны — «ритм круж енья, закон движ енья и способность воображ е­ нья». Последнее качество вместе с терпе­ нием необходимо человеку, чтобы вери 1 ь в лучшие времена, когда «горизонт стано­ вится светлым». Философия путаная, и вряд ли стоило в ней разбираться, если бы так настойчиво не проводил излюбленную мысль П. Ре- утский. В «ритме круженья» написано боль­ шинство лирических стихотворений сборни­ ка, по «законам движ енья» — поэмы. Р а з ­ личие между ними разительное Ломается лед. Весна расколола Байкал черней трещиной «напополам» (?) И вот глупые льдины свирепо сшибаются, стре­ мясь отправить друг друга ко дну. Байкал, вздохнув, растирает их, безрассудных и обреченных, в порошок. Каргина многозна­ чительная. Перед нами воплощение «ритма круженья» — бессмысленная, тупая свире­ пость льдин, вековечная толчея и ж есто­ кость. Мрачного ощущения не снимает оп­ тимистическая строка под финал: «Л ом ает­ ся лед — это так хорошо!» Не менее путаное впечатление оставля­ ют стихи «Огонь», «Слово», «Доброе имя», «Гвозди». Чего больше приносил огонь — опусто­ шения или процветания1 — задается поэт вопросом, стоя перед огнем, «как перед бо­ гом». Ответа нет. Вчера огонь был оруж и­ ем в руках предков, «боярам подпускавших петуха», сегодня он грозит миллионами хи- росим. Сплошное круженье! Поэт рассказывает о человеке с «добрым именем». Вроде бы хвалит его, чуть ли не старается воспеть. Но что получается? Если верить автору, то владелец «доброю име­ ни» в юности был трусливым красавчиком, который бродил с девушками по Пресне, плел «какую-то путаницу», не умел засту­ питься за товарища, «даж е спутницу». А теперь «много лет он живет в Сибири с по­ стоянной московской пропиской». Думаете, автор иронизирует? Ничуть не бывало Просто его захватило «круженье». Поэт вынес за пределы стиха все. что мог­ ло «по законам движ енья» показать нам ро­ мантика и созидателя, каковым, очевидно, является этот герой (недаром же его имя «светлым курсивом» печатается в цент­ ральной прессе), и оставил все снижающее, чудаковатое. Поэту очень доро. повтор, как таковой С казать о человеке — он и в дет­ стве был чудак и с—одня не от мира се­ г о — для П Реутскогс. дороже, чем пока­ зать рост, развитие характера. Недоумение вьнывяет и стихотворение «Гвозди». Огромные •возди поддерживали раму с портретом вождя Но вот —ничто не вечно в мире — Портрет был снят. и вдруг стена • П е т р Р е у т с к и й . Ломается лед. Сбор­ ник стихов. Вост.-Сиб. кн. изд., 1966.