Сибирские огни, 1966, №9

лынекого — уже не прошлое, а настоящее. Счет ведется от того, что было, к тому, что есть. Многое неузнаваемо изменилось в ук­ раинском селе Броварки, где когда-то в х а ­ те тетки Ивги отлеж ивался после побега из плена рассказчик. Маленький хлопчик Л е ­ ня превратился в крепкого мужчину Л ео ­ нида Никифоровича. Отца его Никифора расстреляли в сорок первом году, и рас­ сказ о том, как его взяли, тож е вошел в очерк сегодняшнего дня. У старшей дочери тетки Ивги. Н аталки, выросла пятнадцати­ летняя дочь. Столько ж е было и самой Н а ­ талке, когда в сорок втором ее угнали в Германию. «Вот написал «угнали в Германию» и подумал, что требуется какое-то усилие во­ ображ ения, чтобы снять с этих слов уж а­ сающую обыкновенность,— замечает Л . Во­ лынский.— Страх, отчаяние, облавы, л еж а ­ ние на чердаке или где-нибудь в зам уро ­ ванном чулане, подполье. Товарные вагоны, материнский плач, крики, стрельба конвои­ ров... М ож ет быть, народилось поколение, которому все это покаж ется до нелепости неправдоподобным,— тем лучше. Д л я нас это было через меру правдоподобно, мы ведь жили в эпоху эшелонов, их колеса прошли сквозь нас по всем направлениям — на север, на запад, на восток и на юг...» Особая острота восприятия прошлого, при котором оно каж ется не менее реаль­ ным, чем настоящее,— общ ая черта совре­ менной прозы. Сфера близкого, «неотош ед­ шего» раздвинулась. Она не ограничивает­ ся толькой войной. На наших глазах проис­ ходит повторное открытие и предвоенной поры, и тридцатых годов, и двадцаты х. По существу, речь идет об углубленном вос­ приятии всей современной эпохи, объ ясн я­ ющей человека и общество сегодняшнего дня. 4 В рассказе Эммануила К азакевича «При свете дня» сталкиваю тся разные времена: военное, послевоенное и довоенное. Все три времени включены в человеческие судьбы, они особым образом соотносятся между собой; создавая сложный рисунок реальной жизни. Герои Э. К азакевича уж е прошли сквозь ночь военного времени. Их отношения ав ­ тор рассматривает с высоты завоеванного, при свете дня. Но значит ли это, что между павшими и живыми исчезла всякая связь? Если одни погибли, чтобы другие остались жить, то разве могут они жить так, как если бы погибших никогда не было? Это не отвлеченный, а вполне реальный, боль­ ной вопрос для нескольких поколений, пе­ реживших войну, и Э. К азакевич по-свое­ му ответил на него рассказом «При свете дня». Непосредственное время рассказа отнесе­ но к первому послевоенному году, когда еще не были отменены карточки на хлеб и д аж е ж изнь москвичей, столичных жителей, по большей части была скудна и сурова. В это время отставной солдат Андрей Слеп­ цов добрался из далекой Сибири до Моск­ вы, чтобы навестить семью и исполнить предсмертную волю своего любимого ком ан­ дира, комбата Нечаева. В квартире Н ечаева, в ожидании хозяй­ ки дома, солдат уснул с дороги, и приснил­ ся ему тревожный сон, будто сидит он в окопе, устланном соломой, и курит м а­ хорку, а рядом с ним дремлет капитан Нечаев. «Слепцов долж ен разбудить капитана, потому что обязан сообщить нечто очень важное. Он мучительно вспоминает, что именно он обязан сообщить, и не может. Но вдруг он слышит рядом с собой детский плач, и тогда он почему-то вспоминает, что долж ен был сказать капитану Нечаеву. Он долж ен был ему сказать, что исполнил его предсмертное завещ ание — приехал в Моск­ ву, к его семье, и передал ей все, что обе­ щал передать. И тут Слепцов во сне вдруг спохватывается, что Нечаев сидит рядом живой и. следовательно, не мог еще ска­ зать ему предсмертных слов. И Слепцову становится страшно, и он хочет разбудить Нечаева, но боится, что если он его разбу­ дит, то Нечаев сразу умрет, раз он уж и так умер. Во сне Слепцов понимает, что все это какая-то «мура», несусветица, и ему прихо­ дит в голову, что, может быть, Нечаев не умер, а Слепцову только снилось, что ком ­ бат умер и, умирая, просил побывать в Москве у его семьи; и д аж е то, что война кончилась, Слепцову тож е только присни­ лось здесь, в окопе. И Слепцов опять чув­ ствует всю запутанность ситуации, но ни­ как не мож ет из нее выпутаться». П арадоксальность ситуации, том ящ ей 'во сне солдата, в том и состоит, что разные времена, настоящее и прошлое, сдвинулись, сошлись, и обстоятельства, несовместимые м ежду собой, странным образом совмести­ лись. Но эта запутанная, призрачная ситуа­ ция психологически вполне реальна, как ре­ ален младенческий плач за стеной, из-за ко­ торого Андрей Слепцов во сне вспомнил, наконец, что именно он долж ен был сказать капитану Нечаеву. С олдат настолько близ­ ко к сердцу принял его поручение, так мно­ го дум ал о нем наяву, так долго болел _ду- шой, поскольку не удавалось исполнить обе­ щанное сразу после демобилизации, что теперь, когда, наконец, цель достигнута, обостренное чувство нравственного долга по-прежнему не отпускает его и во сне. По воинской привычке Слепцов хотел бы от­ читаться перед комбатом, доложить, что его предсмертное завещ ание в точности ис­ полнено, но если комбат живой и дремлет тут ж е рядом в окопе, то о каком пред­ смертном завещ ании может идти речь, как можно о нем доклады вать? А мож ет быть, все это действительно какая-то «мура», не­ сусветица, никакого отношения к реальной жизни не имеющая? Э. К азакевич подробно исследует всю