Сибирские огни, 1966, №9

В «Судьбе человека» дан а своего рода ис­ торическая экспозиция современного рас­ сказа. Резким взмахом очерчен здесь об­ щий круг проблем, которые затем в течение целого десятилетия разрабаты вались нашей новеллистикой. «Он,— говорил в «Слове о Шолохове» Ф един,— никогда не избегал свойственных ж изни противоречий, будь то любая эпоха, им и зображ аем ая. Его книги показываю т борьбу во всей полноте прош ­ лого и настоящего. И я невольно вспоми­ наю Л ьва Толстого, данный им самому се­ бе еше в молодости завет не только не лгать прямо, но не лгать и отрицательно — умалчивая. Ш олохов не ум алчивает, он пи­ шет всю правду. Трагедию он не переводит в драму, из драмы не делает заним атель­ ное чтение». («Л итературная газета» 1965, № 65). Не следует забы вать, что после войны участь военнопленных долго составляла полузапретную зону худож ественного изо­ браж ения. Человек, побывавший в плену, оставался лицом подозрительным, невзирая на конкретные обстоятельства, при котррых попал в руки врага или освободился .из плена. Военнопленный не мог быть героем, а литературный герой — военнопленным,— вот ф орм альная логика «культовых» пред­ ставлений, пораж ающ ая своим тотальным недоверием к целой категории людей, пере­ живших великие страдания и проявлявших нередко огромное мужество. Вместе с С. С. Смирновым, автором до­ кументальных рассказов о героях Б рест­ ской крепости, М. Ш олохов одним из пер­ вых разрушил и показал моральную несо­ стоятельность этого негласного л и тератур­ ного табу... В лучших рассказах, воссоздавших тр а­ гический облик человека эпохи второй ми­ ровой войны, звучит тревож ная и вполне современная мысль. Со своей стороны М. Ш олохов выразил ее с достаточной оп­ ределенностью при получении Нобелевской .премии: «Мы живем в неспокойные годы. Но нет на земле народа, который хотел бы войны. Есть силы, которые бросают целые народы в ее огонь. М ож ет ли “не стучать пепел ее в сердце писателя, пепел необо­ зримых пож арищ второй мировой войны? Может ли честный писатель не выступать против тех. кто хотел бы обречь человече­ ство на самоуничтожение?» («Л итератур­ ная газета», 1965, № 147). 3 Пепел сожж енных, замученных, расстре­ лянных и погибших во время войны про­ долж ает стучать в человеческие сердца. Сознание долга живых перед мертвыми не уходит из современной прозы. Именно этим внутренним долгом продиктован замысел рассказов Л еонида Волынского «Сквозь ночь» (1963) и «Д вадцать два года» (1964). Оба они строятся на своего рода возвр а­ щениях. В первом рассказе автор соверш а­ ет возвращ ение во времени. Мысль и па­ м ять рассказчика бесстрашно уходят в прошлое, в темную ночь нашествия. Л . Во­ лынский рассказал собственную и сторию—■ подробности побега из фашистского плена зимой 1941 года. Второй рассказ является по сущ еству эпилогом первого. Автор вер­ нулся через д вад ц ать два года в те ж е ме­ ста, к тем ж е людям, которые некогда при­ ютили его и помогли ему беж ать, взглянул, как ж ивут они сегодня. М ежду настоящим и прошлым установилась «обратная связь» высокого лирического накала. По своей строгой фактичности «Сквозь ночь» Л . Волынского — характерный невы­ думанный рассказ мемуарного типа, в кото­ ром достоверность каж дой подробности трагических событий начала Отечественной войны оговорена автором в качестве гл ав ­ ной цели повествования. Речь идет об осен­ нем окружении киевской группировки на­ ших войск, в котором оказались сотни ты ­ сяч людей. Л . Волынский предельно конкретен, ло­ кален и рассказы вает лишь о том. что ви­ дел и пережил он сам. Но ведь и большая история с ее окончательными выводами есть «не что иное, как осмысленный итог отдельных, пусть небольших историй». .И проблема здесь не исчерпывается субъек­ тивным стремлением к фактической точно­ сти. К аждому автору необходимо найти свой метод, свой подход к м атериалу, кото­ рый позволил бы осуществить задум анное с наибольшей полнотой. В рассказах С. С. Смирнова о защ итни­ ках Брестской крепости спрессованы ре­ зультаты самых тщательных поисков, изу­ чения документов, объективных данных, добытых по крупицам из самых разнооб­ разных источников. И хотя С. С. Смирнов не был участником обороны Бреста, под­ робности этой героической обороны он су­ мел воссоздать с чрезвычайно высокой сте­ пенью исторической достоверности. В осно­ ве его разы сканий леж ит документально достоверная история конкретных лиц, стро­ го пересказанная автором. Главный смысл разысканий подобного рода в их макси­ мальной точности, фактической и событий­ ной. И сследование объективной канвы био­ графии явно преобладает здесь над р азр а­ боткой субъективного содерж ания челове­ ческой жизни. И вполне закономерно, что С. С. Смирнов так скуп и сдерж ан во всем, что касается сферы индивидуального созна­ ния, психологии, внутренней жизни героев. Писатель принципиально избегает «белле­ тризации» м атериала, произвольных психо­ логических допущений, твердо держится главной логики объективных фактов. В об­ наженной наготе красноречивых подробно­ стей — основная сила и своеобразие его д о­ кументально-исторической прозы. Выбор наиболее объективной худож ест­ венной формы никогда не бывает произ­ вольным. В каж дом случае он диктуется стремлением писателя сохранить макси­ мальную достоверность сложившегося пред