Сибирские огни, 1966, №9

И на чашу весов легли категории, едва ли сопоставимые в обычной обстановке. Если оставить машины з д е с ь— это, во-первых, очень тяжело отразится на строитель­ ных работах. И, во-вторых, нет гарантии, что они потом будут спасены вообще. Но это еще не самое главное. Если он сейчас не докаж ет своим людям возможность вы­ хода из любого критического положения, ему потом будет очень трудно с ними р а ­ ботать. А ведь здесь, на севере, такие острые ситуации могут стать явлением частым и обычным. К тому же — командирам не п р о т аю т никакой слабости, это он знал отлично. И Урих приказал переправляться... Ему много раз приходилось бывать в подобных переделках. В Прибалтике, где они строили газопровод в только что освобожденных районах Литвы, в него стреляли. Л еса вокруг трассы кишели бандитами, которых вовсе не устраивало соседство строи­ телей И они решили разделаться с ними. В Уриха стреляли наверняка, не ради забавы или угрозы. И, честно говоря, никто — ни друзья, ни враги — не думали, что си выживет... Во время блокады он строил подземные коммуникации Ленинграда, и о д н аж д ^ снаряд ударил в газовую трубу всего в нескольких метрах от чего. Обгорел, но выжил. И так вся жизнь как-то шла над крутыми обрывами. Хотя он, совсем не стре­ мился к этому. Просто так складывались обстоятельства. И вот сейчас эгч пятнадцать минут... Он старался не думать о том, сколько шагов осталось до берега. Старался не замечать, как все сильнее прогибался лед у него под ногами. За грохотом мотора он не слышал треска его, и это было жутко, как в немом кино. Если бы в ту минуту можно было трезво проанализировать,наскольконужно, чтобы он шел по льду вперед машины, то могло бы оказаться, что практической поль­ зы от этого гораздо меньше, чем самого риска. Но человек, который шел по льду, знал, как велик в таких случаях фактор моральный. И потому шел легко и уверен­ но. И не трезвый расчет, а именно его уверенность, порыв передавались людям. Почти у самого берега он оступился и попал в полынью К счастью, она о к аза­ лась неглубокой, и он быстро выбрался. Через минуту огромная машина уткнулась в высокий берег. Стало совсем тихо. И тут Урих поймал себя на удивительной мысли, которая никак не вязалась со всем происходящим. ...Старик Эйнштейн... теория относительности! Сколько споров было, сколько кажущихся несообразностей... Оказывается — можно лететь в звездолете год, а на земле пройдут тысячелетия... Уму непостижимо! А вот сейчас с ним случилось в миниатюре го же самое — вся переправа заняла не больше пятнадцати минут, ко вме­ сте с тем прошли долгие, томительные часы, а может быть, дни... Потом он увидел побледневшие пица людей, свои мокрые ноги, застывшую на взгорье громаду экскаватора и... рассмеялся. Это было, право, забавно, что именно сейчас в голову пришла мысль о теории относительности. Д а еше нелепое подтвержде­ ние сложнейших математических выводов таким далеким o r всей математики приме­ ром... Впрочем, человек — не кибернетическая машина с запрограммированным мыш­ лением,— с человеком всякое бывает. В том числе — и любые нелогичности. Вторую машину перетащили так же. Но действовали спокойнее и увереннее. Потом отряд шел еше два дня. И, наконец, остановился около речки Пуши. Она находилась значительно севернее Ем-Югана, и здесь еще царствовала зима. По карте значилось, что в этом районе должны буриться газовые скважины, что отсюда пой­ дет газ. Здесь надо было останавливаться и начинать работу. С е в ер н а я Венеция Речка была маленькая, узенькая, в некоторых местах совсем незаметная. Б е з­ обидный ручей. Она делила поселок на два «государства»: по одну сторону — ленин­ градцы, по другую — игримские буровики. Они пришли сюда вскоре после появления уриховского отряда.