Сибирские огни, 1966, №9

Не взыщи. Он проработал тридцать лет и немного устал. Может быть, потому, что в числе этих тридцати была война и ленинградская блокада... Может быть, потому, что это были годы непрерывных разъездов. Газопроводы строили то в Прибалтике, то в Сред­ ней Азии, то на Кавказе, то в Сибири. Но однажды он решил, что пора отдохнуть немного, побыть с семьей. И попросил вышестоящие инстанции года два не трогать его с последнего литовского участка: все-таки ближе к дому. Здесь сложился хороший коллектив, работа шла ровно, без авралов и осечек. В управлении пошли ему навстре­ чу. Тем более, что Урих заслуж ивал так много, а просил, в сущности, так мало. И год почти его, действительно, не трогали. А потом в управлении была профсоюзная конференция, и он приехал в Л ен ин­ град. Стояла ранняя весна с той особой прозрачностью воздуха, которой не бывает зимой. Конференция проходила в Красном Селе под Ленинградом. Во время перерыва Урих открыл форточку и вдохнул влажные запахи вечера. Он любил эти места. И сам Ленинград и его пригороды. Только в тяжелые годы войны здесь все было ие так. Ленинград был дорог ему особенно сейчас, выхоженный, спасенный им же. «Никуда не поеду отсюда,— сказал он себе,— никуда... Довольно... Имею на это право». Шли последние дни февраля тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Управление только-только начинало работы на севере. Еще не существовало ни трассы, ни буровых. Еще даж е не знали, насколько это трудно — строить газопровод и промысел в диком, необжитом месте. Тогда на трассе шли только изыскания, и о тр яды горьковских строителей рубили просеку на ближних участках. Ленинградцы к работе еще не приступали. Однако на конференции в тот вечер много говорили о далекой, никому не извест­ ной Пунге. Урих прислушивался к этим разговорам с тревогой. Беспокоил его Ругер, давний друг, а ныне начальник управления. Он сидел в президиуме конференции, •словно отрешенный от мира сего. И строгое лицо казалось очень уставшим. Но это для неискушенных. Урих слишком хорошо знал это лицо. Оно не поддавалось усталости. Конечно, Ругер чем-то озабочен, и причем, делами отнюдь не проф­ союзными. В перерыве они встретились. Ругер подошел к тому ж е окну, где стоял Урих. З ак у ри л и . И долго молча смотрели на холодное море огней. Потом Ругер спросил тихо и бесстрастно: — Слышал о Пунге? — Д а ,— ответил Урих. Они снова помолчали. Однако мысленно, зидимо, уже начали разговор. Они проработали вместе больше тридцати лет и научились понимать друг друга с полу­ слова... — Плохо там? — спросил Урих. Ругер кивнул головой. — Понимаешь,— сказал он через минуту,— весна на носу... Надо было все на­ чинать р а н ьш е— в декабре. А сейчас мы просто не знаем, что такое пунгинская весна. Мы еще просто не знаем, что это такое,— добавил он с угрозой. — И если не доберемся туда до середины апреля... Оба усмехнулись: «доберемся»... А кто знает, как- это делается? Ведь к Пунге не ведет ни одна дорога, там ж е никого и ничего. Разве что медведи... Прозвенел звонок, и они направились в зал. Но на полпути, не сговариваясь, •повернули в другую сторону и зашли в один из кабинетов. Молча сели. «Ну зачем заставлять его разрываться между угрызениями совести и необхо­ димостью сказать эти слова мне,— думал Урих, глядя на опущенную голову друга,— все равно ж е нельзя иначе».