Сибирские огни, 1966, №9

рит унтера, всех святых и Тихона, который пропал куда-то (ведь самый раз красным напасть бы!). И себя материт, да еще страшнее. Почему перед Тихоном не повинился? Надо было сказать про избу. Придерживает мерина. Оборачивается и орет аж до ломоты в висках: — Ива-ан, собачья кость! Ива-ан! — А-а-а,— кричит Хрипин. У него выпучены глаза, он откинулся; назад. Конь закусил удила, подравнивается с телегой Семена. — Держись , Ванька! Круп мерина в пыли. Из-под копыт на телегу залетают бурЫе ком­ ки Торопливо побрякивают патронные ящики, приклад винтовки дроб ­ но колотит о бедро. Ветер содрал с головы картуз, метнул под моги коню Хрипина. «Черт с ним,— думает Семен,— все равно козырек от костра подпортился». На деревенской площади что-то горит. На крыше сельсовета мота ­ ется красный флаг. Еще в разных концах гремят выстрелы: это отстре­ ливаются захваченные врасплох советчики. — Тишка, чума бородатая, куды ж ты подевался? — устало шепчет Семен, наблюдая, как каратели сгоняют на площадь перепуганных б аб и стариков. У церковного з абора скапливается пестрая молчаливая толпа. И мужики есть, которые не успели удрать. Рядом с крыльцом сельсовета — пленные. Унтер стоит перед ними, постукивает рукояткой плети по голенищу. Глаза у него равнодушные и тусклые, как у дохлой рыбы. Семен от унтера в двадцати саженях. Здесь же Иван, дышит запа- ленно, будто не его конь, а он сам только что во весь дух промчался пару верст. Телеги сбились — одна к одной. А мерин Семена и мордой уткнул­ ся в ту, что с пулеметом. Дв а отрядника и Антон Горяев подводят к унтеру седобородого, но крепкого старика. Его грудь веревками стянута. Горяев расправляет огромной лапой усы, козыряет: — Вашбродь, дедок дюже антиресный. Трое сынов у красных. — Туда! — коротко басит унтер.— К тем вон.— Скуластое лицо вы­ жимает усмешку. От нее Семену не по себе. Уж он-то, Семен, знает, к чему эта ус* мешка. Подходит унтер к приземистому советчику, одетому во все армей­ ское. Ни о чем не спрашивает, резко подбрасывает руку. А красному и ответить нельзя — связан накрепко. Унтер снова бьет его, тог качает­ ся. На песок и босые ноги струится изо рта кровь. В толпе охают и причитают бабы. Мужики понуро уставились в землю. Унтер вдруг вопит: — Коммунист? — Деда отпусти, сволочь,—■говорит красный.— Он за нас не в от­ вете. Унтер упирает в него тусклый взгляд и, отскочив назад, браунинг вскидывает. Разом завывают бабы. — Эх, кого срезал! — зажмурившись, выдыхает Хрипин, цепляется ладонью за локоть Семена. Ладонь горячая точно ее раскалили в печи. Унтер уже возле старика. — Как же ты?.. Крестик носишь, веруешь в юспода, а сынки... Сказывают, у тебя их не трое, а пятеро. И ни одного — дома. Где они? В угрюмом спокойствии старик отвечает: