Сибирские огни, 1966, №8

Когда такого часа я дождусь, Что и самой себя не убоюсь? Ни слез,— а я не плакала навзрыд,— Ни страсти,— и огонь под пеплом скрыт,— Ни крика,— был сурово сомкнут рот... А я хочу, чтоб все наоборот,— Чтоб мне покинуть сдержанности кров И отворить стихи, как отворяют кровь. ОТЪЕЗД Не стучись в мою память — в закрытую наглухо дверь,— Я тебя не впущу. Я тебе все равно не открою!.. Я уж е научилась с тобой не встречаться теперь. А стихов не пишу. Да и замков воздушных не строю. 4 Но когда мне становится в комнате этой невмочь От привычек, от встреч и от слов — от всего понемногу, Отворяю окно в шелестящую черную ночь И, тайком от друзей, начинаю сбираться в дорогу. Выхожу налегке. Доверяю себя поездам, Где вагонные полки, как чьи-то случайные гнезда... Там Пространство и Время грохочут по темным мостам И, сорвавшись с орбиты, летят сумасшедшие звезды!.. И какая-то льдинка, я знаю, растает в груди. Не пойму почему, но она непременно растает. Я поймаюсь на том, что, оставив свой дом позади, Вновь тетрадку возьму и страницы ее полистаю. Есть пустая еще!.. Как она предо мною бледна, Как полна ожидания, эта страница пустая... Вот и первая строчка. Какое спасенье она... А докучная льдинка все тает. Все тает и тает... ЛИСТВЕННИЦА ПОД МОИМ ОКНОМ За окошком шумным городским Лиственница чудом уцелела И свое израненное тело Подымает к помыслам людским.