Сибирские огни, 1966, №8

— Мод-модо! — кричал эвенк, хореем направляя оленей в нужную ему сторону, и, немножко пробежав за нартой, упал на нее бочком. Снег взвихрился за нартою, поднялся облаком. Издали, из снежного об­ л ака послышалось: — Жалей! Свидания!.. «Если бы дело было только в том, чтобы жалеть, дорогой ты мой бойе,— проводив взглядом упряжку, подумал Репнин и еще долго стоял на холоду, глядя вдаль и ничего там не видя.— Если бы дело было толь­ ко в этом...» Как трудно было с Зиной в первые дни и месяцы. Она все забива­ лась в углы и глядела оттуда с невыносимой затравленностью. Ночью не спала, кричала. Девочки боялись жить с нею в одной комнате. Хоро­ шо, что в доме есть тетя Уля. Она приручила Зину к себе, а потом и к ре­ бятам. Неожиданно Зина пристала, как к родной, к Екатерине Федоров­ не и жадно перенимала от нее женские ремесла, которыми та владела в совершенстве. В деле Зина и забылась. Она стала хорошо есть, у нее наладился сон, и пришло такое время, когда девочка уже без провожато­ го пошла в школу, а тетя Уля, наблюдая за ней в окно, вымочила слез а­ ми весь казенный фартук. Но тут в городской газете напечатали заметку из зала суда под на­ званием: «Звери». Многие ребята в ту пору газет еще не читали. Марга­ рита Савельевна номер газеты «Большевик Заполярья» со статьей изъ­ яла и ребятам не показывала. Однако весь Краесветск гудел и пересу­ живал страшную историю, и ребятам все стало известно, даже с прибав­ лениями. Маруська Черепанова — первая разносчица новостей, трудилась в те дни без передыху. Лицо Зины опять потухло, глаза, в которых уже не было крика, опять заселила усталость старого-старого человека. Зину часто куда-то вызывали, и даже в детдом приходила врачиха и запиралась с нею в комнате. А в школе учителя сострадательно относи­ лись к Зине и не ставили ей плохих отметок. В тот год она еле-еле пере­ шла в следующий класс, и не перешла, если прямо сказать, перевели ее. Маргарита Савельевна проявила неслыханную дерзость, хотя рабо­ тала в детдоме первые дни и всего тут ужасно боялась. Она с недоуме­ нием и напором спросила у врачихи: — Что вы делаете? Это разве человечно? Девочка слезами облива­ ется всякий раз, когда вы уйдете. Врачиха изумилась, сказала, не такой, мол, цыпе учить ее человеч­ ности, однако в детдоме больше не появлялась. Добро, привезенное эвенком на нарте, лежало то в кладовой, то в сарае, то на чердаке. Добро это должно было сохраняться до совершен­ нолетия Зины. Но оно частью порастерялось, частью его изъели мыши, и Зина сделалась, как все,— без «добра». И радовалась этому. Постепенно забылась заметка в газете, и Зина перешла с последней парты на первую и учиться стала на зависть всему детдому. Ее на доску Почета сфотографировали и в каждой праздничной стенгазете писали: «Берите пример с Кондаковой», «Гордость нашей школы!» и все такое прочее. Лицо у Зины тонкое, смуглое, кожа на лице чистая и гладкая-глад- кая. У нее уже немножечко торчало под платьем на груди, и потому д е ­ вочка выглядела взрослее своих лет. Она охотно дежурила на кухне, по­ могала мыть полы, вязала кружева из ниток, вышивала, починяла руба­ хи и платьишки младшим ребятишкам, гладила парням праздничные брюки. Она пыталась всем помочь, всем услужить, будто навечно прови­ нилась перед людьми и хотела искупить эту свою вину.