Сибирские огни, 1966, №8

— У-ух, блин, и холодина! — передернулся он и, вложив два паль­ ца в рот, пронзительно свистнул и заорал: — Кончай ночевать, шке­ ты! — Исподники тем временем сползли до колен. Попик изловил их и, напуская на себя гневность, проревел голосом офицера-беляка, недав­ но увиденного в кино: — Не подчиня-а-а-аетесь, канальи! — и принялся сбрасывать с парнишек одеяла. Всколыхнулась четвертая комната,— гвалт, шум, визг, хохот. От дежурного отбивались, как могли, бросали в него подушками, учебни­ ками, валенками. Но смиряясь с участью, вскакивали и, чтобы не быть в обиде, принимались помогать Попику, безжалостно зорили постель­ ные гнезда, в которых еще подремывали и таились ребятишки. С Толи Мазова сбросили одеяло, простыни, вытащили из-под него матрац и подушку — спит! На досках спит! Под матрацем оказалась толстая книжка «Капкан» Еф. Пермитина, и еще одна — «Человек-ам- фибия» со страшной картинкой на обложке. Когда все уснули, Толька включил свет и читал до позднего часа, если не до рассвета, эти,где-то раздобытые им, книжки. Случалось, он и по всей ночи не спал, на физ­ зарядке потом запинался, дремал в столовой и во время уроков в шко­ ле. Большинство ребят и особенно девчонок вообще-то почтительно от­ носились к книгочею, но подъем есть подъем! Р а з всем вставать, зна­ чит всем вставать! Они сгребли Толю и ссадили на холодный крашеный иол. Он на мгновение проснулся, сказал: «Задрыги!» — и скорчился на полу, под­ тянув колени к подбородку. — Во, хмырь-богатырь! — поразился дежурный.— Волоки! Спиной по полу! Запор-р-р-рю каналью! — опять рявкнул Попик киношным голосом и приосанился даже .— Воды на него! Из графину! — Велосипед поставить! — просунул голову в дверь житель сосед­ ней комнаты, Паралитик.— Сразу вздыбает! А чего Воробей спит? Опять ему привилегия?! И вдруг гвалт разом оборвался, будто отсекли его острым топором. Это Попик сдернул одеяло с Гошки Воробьева. foiUKa лежал , затискав в кулаки простыню. Глаза его чуть приот­ крыты, рот тоже. Лицо с тонкой и желтой кожей, сморщенное у рта и у глаз, было как и при жизни, отчужденно. Все было как прежде, только вытянулись ноги и сделалось особенно заметно, что сиреневое трико­ тажное белье — не по Гошке. В белье этом можно было уместить еще одного мальчишку. Попик попятился, молча бросил одеяло на старое лицо Гошки и ринулся в дверь. За ним дернули все остальные ребята. Застряв меж косяками, давнули кого-то, заорали и сорвали с крючка вторую створку двери. Толя Мазов тоже успел выскочить в коридор, но ничего со сна не понимал, крутил головою, у него мерзли ноги, он подпрыгивал на крашеном полу, студеном и гладком, как стекло. Вопль шарахнул по детдому и разорвался во всех комнатах. Еще ничего не зная, но чувствуя по крику, что произошло страшное, взвизгнули в комнатах девчонки. Гошка остался в четвертой один. Из-под одеяла, комком брошенного на Гошку, торчали худые ноги и чуть задравшаяся рубаха оголяла впалый живот. Гошка уже ко все­ му был безразличен. Тетя Уля, детдомовская повариха, привыкшая еще в крестьянстве относиться к смерти со скорбным спокойствием, прищипнула Гошке глаза. — Отмучился, горюн,— молвила она с протяжным вздохом и тут