Сибирские огни, 1966, №8

Валериан Иванович побрякал ложечкой о стакан и, не выдержав затянувшегося молчания, рассказал, как он смотрел с ребятишками «Чапаева» и как те копируют киноконтриков. Ступинский посмеялся от души, и они разговорились. Репнин вспомнил о картине, которую он ви­ дел в годы войны у одного спившегося провинциального художника. На картине были изображены: белая лошадь, телега, нагруженная белыми березовыми кряжами, и брюхатая баба в белой кофте, сдержи­ вавшая туго натянутыми вожжами лошадь. Черное небо расколото острием огромной, хвостатой молнии. Гриву лошади разметало, захле­ стнуло челкой один глаз. Воз с резко белеющими во вспышке молнии березовыми кряжами напер на лошадь, почти сняв хомут с нее. Лошадь рж а л а во весь оскал, и в глазах ее был человеческий ужас. З ажмурив ­ шись от страха, кричала во тьму и брюхатая баба, обнажив белые по­ лосы зубов. Кофта лопнула. Виден был запутавшийся гасник с медным крестом на белой, мощной груди, перепруженной молоком. Впереди угадывался провальный обрыв. Гужи вот-вот лопнут и все: и белая ло ­ шадь с расхлестанной гривой, и баба брюхатая, некрасивая, одинокая в этом клокочущем мире — будут столкнуты возом под обрыв и смяты. У картины было название: «Революция». — А вскоре, понимаете, меня взяло в оборот, как ту бабу. Ступинский умел хорошо слушать. Он даже рассыпающиеся воло­ сы не подбирал, так и сидел, чем-то отдаленно напоминая русского м а ­ стерового, стриженного под кружок. — Адмирал Колчак, должно быть, за исполнительность мою или дьявол его знает за что ценил меня, и, когда потребовалось сопровождать за границу эшелон с архивами и другими ценностями, я был снят с по­ зиций и включен в группу охраны эшелона особой важности. Валериан Иванович прервался на какое-то время, молча отпил несколько мелких глотков из стакана и уже, как будто сожалея, что разоткровенничался, торопливо закончил: — Ну, перехвачен был эшелон на одной из сибирских ставдий. Со­ ратники мои разбежались. Я остался. Сопротивляться решил. Ничего из этого путного не получилось. Стукнули меня прикладом по башке, вот и вся история. Может, и шлепнули бы, да командир красных не ве­ лел, пусть, мол, отчитается за украденное народное добро! Да-а, никог­ да мне не забыть, как сидел я на той станции, зажав разбитую голову, а передо мной, будто наяву, стояла и кричала во тьму та очумелая баба. Гужи лопнули, воз обрушился. Российскую казну, думал, раста­ скают мужики по карманам, архив по ветру пустят или на костер. И всю мою землю горемычную ветром развеет... Ступинский сидел все так же неподвижно, ровно бы ждал продол­ жения рассказа. Валериан Иванович тихо помешивал ложечкой в ста­ кане и смотрел поверх его головы в стылое, серое окно. Ступинский загреб пятерней волосы, обнажив угловатый, смуглый лоб, нетороп­ ливо размял папиросу, но прикурить не успел, резко, как на желе з­ нодорожной станции, задребезжал телефон. Валериан Иванович аж подпрыгнул от неожиданности и чуть не уронил чайную ложку. — Сплю мало и оттого крепко,— снимая трубку, пояснил Ступин­ ский.— Вот мне и наладили такую трещотку, которая мертвого разбу ­ дит. Слушаю. Д а , Ступинский. Д а , на дровозаготовках. Да , доверяю... Отвечать? Отвечать я буду. Не придется. Да, уверен. Никуда они не денутся, зато поселок новый заложат. Да, да. И когда кончатся дрово­ заготовки, совхоз будет. Ну, какой? Зверосовхоз или овощной. Фан­ тазия?! Нынешней весной мы начнем садить свой картофель. Свой, понимаете?! Кто вывел? Агроном в совхозе, ленинградская