Сибирские огни, 1966, №8

вожно. Ни смеха, ни возни вокруг, выжидательная, напряженная ти­ шина. Что из нее возникнет? Что получится? «Хоть бы озорничали»,— тоскливо думал Валериан Иванович, поч­ ти не спавший после похорон вот уже три ночи. Девочки взяли патефон, заводили одну и ту же. пластинку: «Не одна во поле дороженька» — и потихоньку плакали. Мальчишки слоня­ лись из комнаты в комнату, из угла в угол. В обед Попик бросил в парнишку, по прозвищу Глобус, хлебом. Бросил целый ломоть доброго, пшеничного хлеба. Валериан Иванович молча поднял хлеб, обдул его и громко, отчетливо сказал, чтобы слы­ шали все: — У Саши Рагулина родители умерли с голода. У Гали Косовой — тоже. У многих старшие умерли от того, что еще несколько лет н а з ад в стране не было хлеба. Неурожай был. Засуха.— Он повернулся и ушел из столовой. Паралитик хряпнул Попика костылем, а заодно и Глобуса. Он-то хорошо помнил тот страшный год. Именно тогда, в тридцать третьем году, его истоптали на Камской пристани высушенные голодом мужи ­ ки, у одного из которых он разре зал котомку и выковырнул из нее краюху, сляпанную из отрубей и мякины. Попик в том году совсем клопом еще был, но помнить должен все, потому что в том году e r a «забыла» на железнодорожном полустанке родная мать, а сама, ш а ­ таясь от голода, убрела куда-то. Попик доходил до того, что грыз под­ нятые с дороги мерзлые конские щавяки. Забыл?! Паралитик еще раз треснул Попика по башке костылем, чтоб не з а ­ бывал чего не следует. Попик схватился было за вилку, но на нега заорали со всех сторон, и Паралитика дежурные силком водворили за стол. На этом происшествие как будто закончилось. Но что-то должно было произойти в доме, какая-то разрядка д о лж ­ на быть. Какая? Валериан Иванович ломал голову, ждал поножовщины, слез, драк , даж е побега, но где же ему одному было уследить за фантазией такой оравы! Фантазия эта и настроение ребят способны изменяться каждую минуту, в зависимости от чего угодно, д аже от погоды. Наступил четверг. Этот день ребята очень любили, потому что четверг был банный день. Еще с утра двое или трое ребят укатывали в город в прачечную и привозили на нарте чистое белье, застиранное, плохо отглаженное, почти серое, но все же из прачечной. Приходили ученики из школы с предчувствием банных событий и зашвыривали учебники подальше. На каждой кровати лежало по две простыни, наволочка, полотенце. От белья пахло хозяйственным мылом и тающим льдом. По коридору из комнаты в комнату сновали веселые ребятишки, донимая кастеляншу и завхоза просьбами полотенце з ам е ­ нить или наволочку. Сошедшая с кругу, потная кастелянша сопротив­ лялась, не меняла — много, кричала, тут вашего брата, всем не наме- няешься. Ребята из-за этого сердились, демонстративно койки не заправляли , а девчонки, те подлизывались к кастелянше, набивались под­ соблять ей, чтобы потом отобрать себе простыни да наволочки поновей и почище. Ладно. Пусть. Неважно, что бумажно. Главное, шум есть, гам, р а ­ бота веселая. Заправляй , братва, постели, живи дальше. Ночуй! Уроки в этот день никто не делает, по боку грамоту! Баня! Сума