Сибирские огни, 1966, №8

И все живое этим взглядом Коснулось сердца моего: — Вот я живу, живу и радо. Ж иву — и больше ничего. В стихах А. Плитченко живет мечта (а мож ет быть, тоска) по совершенному, гармоничному человеку. И эта требователь­ ность поэта понимается читателем, потому что подкреплена требовательностью поэта к себе. «Он так мне нужен, человек. Не на неделю, а навек»,— начинает А. Плитченко стихотворение, а кончает его такими сло­ вами: Его отеческую веру И доброту его приму. Но что скажу я человеку — Единственному своему? Разговор с читателем в книге «Аисты улетают за счастьем» ведется на самом д о ­ стойном уровне. Здесь нет ни снисходи­ тельной нравоучительности, ни уничижи­ тельного поддакиванья. Это разговор пря­ мой, идущий от сердца к сердцу. В основе его — уваж ение к собеседнику. Хотелось бы еще сказать, что книга на­ писана свежим, современным языком. У ав ­ тора завидное чувство слова. Д аж е такие просторечные выраж ения, как «сам я н а ­ кормлю скотину вволю», «не луплю бичом», «в селе ш арашится метель» и др., не выгля­ д ят инородными. В упрек ж е молодому ав­ тору следует сказать, что слишком часто он употребляет существительное с уменьши­ тельными суффиксами. Все эти солнышки, донышки, скворушки, воробушки отдают стилизацией, не говоря уж е о том, что зву ­ чат сентиментально. Плохо вяж утся с общим характером стихов и такие новации в области рифмы, как «метель — металл», «школы — скулы» (тем более, если все стихотворение строит­ ся исключительно на таких рифмах — «Про­ метей»). В целом ж е первая кн^га поэта произ­ водит отрадное впечатление. И главное ее достоинство — ж ивая душа. А это так в аж ­ но в наш век — сохранить живую душу. Э. Ш и к ШУМИТ КРАСАВИЦА ТАЙГА Ш умит вековая тайга, одаривает людей неисчислимыми богатствами, радует статью, цветом и запахами. Д а не все от­ крывают для себя тайгу, не всем даются ее кладовые. Обретает их лишь человек с «умытой душой», а чтобы таежную красоту постигнуть, надо иметь «поющее сердце». Очень хочется старому фенологу Тумано­ ву и мальчишке Ильке открыть тайгу, кра­ соту ее увидеть и людям показать. Но не так-то просто это сделать. Илька, например, слишком рано усвоил другую мудрость, ко­ торой научила его нелегкая жизнь: «К расо­ той сыт не будешь», «Матери кто помогать станет?». Еще сложнее убедить во всем этом лесорубов, занесших топор над кедро­ вым лесом. И не случайно защитникам его каж ется вполне уместным в деловой бум а­ ге такое обращение: «Люди добрые, гр аж ­ дане советской страны, знаете ли вы, что такое сибирский кедр?». Понимают они, что такую бумагу «надо написать лучше, чем балладу... Чтоб слеза прошибла». Это всего лишь два эпизода из романа И. Елегечева «Тунгусский бор»1. Они поэ­ тичны и содержательны. З а «таежным а к а ­ демиком» Тумановым и лесником Трофи­ мом Петровичем, страстно влюбленными в родные места, активно борющимися за ра­ зумное использование всех богатств тайги, видится автор с его умением «понимать язык природы», с его стремлением научить этому своих читателей. Его герои то секрет о жизни таежных обитателей раскрывают, то развернут величественную картину т а ­ ежной глуши, то песню народную о Тун­ гусском боре слуш ать заставят. Множатся при этом душевные богатства лучших геро­ ев романа, ближе и интереснее они стано­ вятся читателю. Неизбежен конфликт этих людей с рав­ нодушными деятелями, обеспокоенными лишь выполнением плана, не видящими за кубометрами древесины таежных богатств п красоты, а по существу нашего завтраш ­ него дня, нашего будущего. Столкновение это достигает подлинного драматизма в сцене гибели паромщика Луки, заслонивше­ го собой кедровый бор. И напрасно писа­ тель спешит тут ж е успокоить нас сообще­ нием: «В тот день Москва передавала з а ­ кон об охране природы России». Нет, оче­ видно, нужды доказы вать, что проблема разумного использования природных бо­ гатств и теперь еще остается злободневной и острой, требующей самого внимательного к себе отношения. И мысль эта неслучайно пульсировала во многих выступлениях на XXIII съезде КПСС. Какое-то внутреннее сопротивление ох­ ватывает читателя и тогда, когда автор по отношению к отдельным персонажам книги делает единственным критерием ценности человека его близость к природе. Н аруш а­ ется в таких случаях художественная логи­ ка, исчезает поэзия, а на смену им прихо­ дит иллюстративность, определенная задан- ность. Именно так обстоит дело с Д арьей В а­ сильевной Сосновой, вся жизнь которой, радости и горести, любовь и одиночество связаны с тайгой. Многим помогла она в своей жизни, а сколько людей сыты и оде­ 1 И. Е л е г е ч е в . Тунгусский бор. Роман. Зап.-Сиб. кн. изд.. Новосибирск. 1S65.