Сибирские огни, 1966, №8

пий), что в творчестве Е. Стюарт последних лет возникла струя, в чем-то близкая твор­ честву таких поэтов, как Е. Винокуров (хо­ тя без труда можно разглядеть и преемст­ венность тютчевской традиции). В ряде ее — почти всегда экспрессивных — стихов ощ ущ ается биение большой философской мысли, глубина раздумий о жизни, о твор­ честве, о морали, нередки смелые аллего­ рии, иногда афористичность. Таковы стихи «Горный поток», два «Родника» (стихотво­ рения-тезки), «Красота» или, например, «Так с рекою бывает»: «Так с рекою бывает: вдруг уходит под землю, то ли что-то скрывает, то ли в сум­ раке дремлет. Ускользает ж ивая — ни взглянуть, ни напиться,— может, просто ж елает в глубину углубиться? Что-то ей замолчалось, и, видать, не случайно: лишь в молчанье случалось так прислушаться к тайнам. Речка бродит в потемках, помня солнце в зените... Вы за это, потомки, ни­ когда не вините. Погружение в недра — это силы проверка: речка более щедрой выйдет вновь на поверхность. И откроются глазу, кроме прежних сверканий, самородки, ал ­ мазы тех глубинных исканий». Вот эти глубинные искания (и — наход­ ки!) характеризуют поэзию Е. Стюарт в по­ следние десятилетия. Поэтесса, давно в совершенстве овла­ девш ая инструментовкой стиха, мастерски и часто использующая аллитерации и внут­ ренние рифмы (в этом отношении, между прочим, ее стихи иногда заставляю т вспом­ нить — при всей резкой несхожести — про­ изведения Л . М артынова), поэтесса, лю бя­ щ ая сложную, но всегда доходчивую об­ разность и не любящая никакого «наж и­ ма»,— она теперь может позволить себе и вот такие как будто «голые поучения»: «Опасаться не нужно зим холодных и вьюжных, солнца летнего ярости, подсту­ пающей старости. Бойся ханжеской речи, да с предательством встречи, да братанья с тоскою, да ж еланья покоя». А ведь на самом-то деле, несмотря на кажущ ую ся «обнаженность» этого призыва, строки его вовсе не так уж однозначны, наоборот, в этой простоте — спокойная мудрость и глубина, вы зывающ ая серьез­ ные размышления. Нередко лирический голос поэтессы зв у ­ чит в последние годы с нескрываемой трево­ гой. Снова и снова возвращ ается она к «проблеме проблем», волнующей сегодня все человечество,— к проблеме ядерной опасности, к проблеме борьбы за мир. Т а ­ ков лейтмотив многих ее — очень разных — стихотворений. «Я хочу тебе верить, гром»,— говорит она в одном из стихотворений,— «ты не ги­ бель, не рев снарядов». И начинает сле­ дующие строфы такими строчками: «Я хо­ чу тебе верить, дождь», «Я хочу тебе ве­ рить, снег», а концовка — вот: Я хочу тебе верить, время. Ты на нас работаешь, друг! Не случайно в другом стихотворении речь идет о «добром дожде» в противопо­ ложность такому, который может нести радиационную отраву! Есть у Е. Стюарт стихотворение, вы ра­ жающ ее ненависть к войне с помощью на­ родного сказочного образа «лесовичка». Взятый поэтессой на вооружение, этот об­ раз олицетворяет мирную, ликующую, з а ­ нятую своим великим делом природу. И совершенно неожиданно автор сталки­ вает фольклорный древний образ с... Впро­ чем, необходимо хотя бы с сокращениями привести здесь это стихотворение: «Лесовичку — хозяину лесному — росой студеной обжигало руки, но он на то не обращ ал вниманья, так много было у него хлопот: черемуха готовилась к цветенью, и он спешил проверить каждый листик, чтоб гусеницы злые не посмели ей кисти паути­ ной оплести. Спешил раздать он иволгам в подарок серебряные маленькие флейты и наказать лисятам и лосятам беспрекослов­ но слуш ать матерей»... И вдруг — сюжетный удар: «А где-то в мире зрело злодеянье — ко­ пилась ярость атомного взрыва... Кричали недра и сдвигались горы, цунами клокота­ ли в океане, и ливни слизывали с побере­ жий цветы и судьбы, камни и дома...» Но — преждевременна эта ярость сил зла. Природа и жизнь — неистребимы: «Го­ товый к созиданью и свершеньям, плыл над землей новорожденный день»,— такова кон­ цовка стихотворения, подготовленная з а ­ ключительными его строфами. Нередко антивоенные стихи Стюарт на первый взгляд только горестны, только тре­ вожны и лишены наступательного духа. В этой связи я хочу напомнить очень вер­ ное рассуждение критика В. Огнева о сти­ хотворении А. Твардовского «Июнь». В этом стихотворении поэт рассказывает про «июньское свеж ее лето». ...И все это юное лето, Как след на росистом лугу, Я вижу. Но памятью этой Одною вздохнуть не могу. Мне память иная подробно Свои предъявляет права. Опять маскировкой окопной Обвялая пахнет трава... ...И памятью этой тревожной Душа моя будет больна. Покамест бедой невозможной Не станет для мира война. В. Огнев убежденно считает «Июнь» одним из лучших стихотворений о борьбе за мир, хотя именно на борьбу прямых указаний в тексте нет. «К ак противоесте­ ственна смерть, когда так прекрасна приро­ д а !»— пишет он» И далее: «Эта душевная активность и покоряет нас в стихотворении «Июнь», несмотря на кажущуюся пассив­ ность интонации и безрадостность вывода о том, что душ а остается «больна» памятью войны». Утверждение справедливо в иринципе.