Сибирские огни, 1966, №8

— Шмида убил Гастман? Вопрос был примитивным, старик покачал головой, а темная масса сказал а: — Вы действительно идете на все. Прошу ответить,— сказал Чанц решительно и подался вперед, но лицо писа­ теля оставалось неразличимым. Берлаха заинтересовало, как ж е теперь будет реагировать спрошенный. Писатель оставался спокойным. А когда полицейский был убит? — спросил он. Это случилось после полуночи,— твердо сказал Чанц. Ему, конечно, неизвестно, действительны ли законы логики такж е и для поли­ ции, сказал писатель, он сильно сомневается в этом, но так как он, как было уста­ новлено усердной полицией, в половине первого повстречался по дороге в Шернельц С лесным обходчиком, распрощавшись всего за каких-нибудь десять минут до этого с Гастманом, то Гастман, очевидно, вряд ли мог бы совершить это убийство. Чанц поинтересовался, оставались ли тогда еще другие гости у Гастмана. Писатель ответил отрицательно. — Шмид попрощался с остальными? — Доктор Прантль имел обыкновение уходить предпоследним,— ответил писа­ тель не без иронии. — А кто уходил последним? — Я. Но Чанц не сдавался: — При этом присутствовали двое слуг? — Этого я не знаю. Чанц хотел знать, почему не дан ясный ответ. Ему сдается, ответ достаточно ясный, рявкнул на него писатель. Слуг такого сорта он не имеет обыкновения замечать. — Хороший или плохой человек Гастман? — спросил Чанц с каким-то отчаянием и вместе с тем бесцеремонностью, заставившей комиссара словно ощутить под собой горячие уголья. Если мы не попадем в очередной роман, то это будет просто чудом, подумал он. Писатель выпустил Чанцу такую струю дыма в лицо, что тот закаш лялся. В ком ­ нате надолго установилось молчание. — Гастман плохой человек,— произнес наконец писатель. — Тем не менее вы часто бываете у него, и бываете потому только, что он от­ лично готовит? — спросил Чанц возмущенно, после очередного приступа кашля. — Только потому. — Этого я не понимаю. Писатель засмеялся. Он тоже своего рода полицейский, сказал он, но без вл а­ сти, без государства, без закона и без тюрем. Это и его профессия — следить за людьми. Чанц в растерянности умолк, и Берлах сказал: — Я понимаю,— и после паузы, когда солнце погасло за окном: — Мой подчи­ ненный Чанц своим чрезмерным усердием загнал нас в тупик, из которого мне трудно будет выбраться целым и невредимым. Но молодость обладает и хорошими качества­ ми, воспользуемся тем преимуществом, что бык своим неистовством пробил нам доро­ гу,— (Чанц покраснел от злости при этих словах комиссара).— Вернемся к вопросам и ответам, которые тут божьей волей прозвучали. Воспользуемся случаем. Как вы расце­ ниваете все это дело, уважаемый господин? Возможно ли заподозрить Гастмана в убийстве? В комнате быстро наступали сумерки, но писатель и не подумал заж ечь свет. Он уселся в оконной нише, и теперь посетители сидели словно пленники в пещере. — Я считаю Гастмана способным на любое преступление,— донесся от окна гру­ бый голос с коварным оттенком.— Но я уверен, что Шмида он не убивал. — Вы знаете Гастмана,— сказал Берлах. 8 Сибирские огни .V' S 113