Сибирские огни, 1966, №7

в землянку. С пустыми руками не вернулся ни разу. Андрюха при виде его открывал блеклые, с редкими рыжеватыми ресницами глаза, чав­ кал, словно мух губами ловил, и почесывался. Полусонный, неторопли­ во жевал, до тяжести в животе, тянулся к берестяному туесу с водой, делал несколько жадных глотков — и не нужен ему был больше Курачи. Из очередной сеосй вылазки Курачи вернулся ни с чем. Андрюха ооеспокоенно потянулся к котомке, но воспользоваться «неприкосно­ венным запасом» не удалось. — Не помрешь! Потерпи, скоро поедим... Утро только занималось. Ждать дотемна — никакого терпежу не хватит, вон как кишки урчат... Опять сунулся к НЗ. Курачи спрятал обе котомки. Еще, однако, с час прошло. Курачи невозмутимо обстругивал ножом палку. Иногда повора­ чивал голову, прислушиваясь к чему-то. Вдруг рот его расползся в улыбке. Андрюха тоже напряг слух. Невдалеке заскрипела телега, донесся женский голос. Это Каргаа пела: Под лохматой кочкою Кладу я мясо, чтоб ты ел. Под красным тальником Ташаур кладу, чтоб ты пил... Выждав, пока утихнет скрип колес, Курачи выполз из землянки. Вернулся с увесистым кожаным мешком. Подмигнул: — Со мной не пропадешь! 20 Павлов уезжал внезапно. Получил известие: вся семья в Ленин­ граде погибла. Одна дочь осталась. И та — в госпитале. — Прощай, Нахай Ногоевич,. Как по-русски говорят, не поминай лихом... Старался я быть у вас не лишним. Как умел... Может, еще и увидимся когда. Дьатпанаков скосил глаза: возле стула лежал тоший рюкзак. Только и осталось — протянуть руку, сказать несколько слов. Хо­ чется, чтобы слова эти были хорошими, добрыми, чтобы никогда не з а ­ былись. Нахай Ногоевич барабанил короткими пальцами по столу. — Присядь, политрук. Вместе перед дорогой помолчим. В открытое окно конторы врывался привычный шум, тянуло горь­ коватым дымком. На груди Дьатпанакова звякнули медали. Он прижал их локтем. Снова покосился на зачиненный в двух местах рюкзак. — Бедновато...— Нахай Ногоевич вздохнул.— Приехал в старых сапогах, уезжаешь в старых сапогах... Эх!.. — Ничего. Будут и сапоги. Слишком уж унылым получалось у них расставание. Горе, конечно, есть горе. Так что же, плакать, что ли? Мужчины же, фронтовики! — Знаешь,— улыбнулся Нахай Ногоевич,— хочу тебе предложе­ ние сделать. На один день останься — всем колхозом проводим. Ржи не­ много есть — секретный запас! Кёчё сварим Как ты думаешь? — по при­ вычке обратился к Павлову за советом, позабыв, что Павлова-то и со­ бирается проводить как следует.