Сибирские огни, 1966, №7

Не сдерживаясь более, она громко рассмеялась. Кара тоже. П а в ­ лов смутился. Э-э, протянула Арина.— Тут одной стиркой не обойтись. Чи ­ нить надо. Сейчас уж так оставим. Завтра зашью. И гимнастерку зашью. Что вы, Арина Саналовна! — всполошился Павлов.— Хотя по­ мощь эта пришла как нельзя более кстати. Арина поняла его смущение. — Никто не увидит... Когда лат ала его гимнастерку, пропахшую табаком, думала не о н е м—- о б Одое. Где-то он... Как хотелось верить, что вернется. Он ведь умный, Одой. Ему бы еще характер такой, как у Павлова... Ей по-бабьи было жаль Евгения Данилыча, очутившегося в д а л е ­ ком краю, оторванного от семьи. Хоть чем-нибудь хотелось приветить этого человека. Вот вернулась она из больницы. Встретили ее тепло, с сочувствием. Чейнеш рассказывала, что без матери у них чуть не полурочища пере­ бывало. То принесут что-нибудь, то просто прибегут попроведать. Д аж е бабушка Чоргош была. Она уже совсем старая, Чоргош. И заговари ­ ваться стала. Пришла с гостинцами, поплакала... В бригаде тоже все по-хорошему. Самтар молчит, и то ладно. Боялась нового председателя. Зря боялась. А что он вместо нее приехал, так это даже лучше. Оставаясь на целые дни одна-одинешенька возле котлов, о чем не передумает Арина. Редко кто заедет в неурочный час на стан. Разве что Нахай Ногоевич заскочит впопыхах. Продукты сбросит, побеспо­ коится — Не заболел ли кто, и будто его и не было. Свои обязанности стряпухи она исполняла исправно, и все были довольны ею. Не прошло и недели, как стала Арина тяготиться этой работой. На свежем воздухе она быстро окрепла, и показалось, что не ее дело — варить да жарить. Во время очередного приезда Нахая Но- гоевича заявила, что не останется больше кашеварить, что пора ей воз­ вращаться на ферму. Председатель умчался, не сказав ни да, ни нет. А вечером Павлов передал, что Дьатпанаков согласен. Пусть говорят, что хотят: случай, судьба... А вот так и было. Толь­ ко домой вернулась — письмо. От Одоя. Д аж е глазам не поверила. Но это было действительно е г о письмо! Большой лист бумаги, с обеих сторон исписанный химическим карандашом. «Лежу в госпитале. Думал, отвоевался, но теперь уже можно ск а ­ зать, что жив. Скоро вернусь на фронт...» О себе мало. Больше о детях. Как они, помнят ли... Просил, если можно, ответить. Буквы прыгали перед глазами. Арина читала и перечитывала пись­ мо. Плакала. Заставляла себя успокоиться. Снова принималась чи­ тать, стараясь отыскать что-то еще, что, быть может, проглядела, про­ пустила.... Чейнеш прибежала с фермы покормить маленьких братишек, уви­ дела заплаканную мать и перепугалась. Арина усадила ее рядом с со­ бой, вслух, срывающимся голосом, прочла письмо. — Ты у меня большая уже,— гладила она косы Чейнеш.— Может, ьсе хорошо будет, вернется отец — не узнает. Скажет, невеста выросла! Чейнеш обняла мать. Посидели, погрустили, будто две подружки. Арина попросила: — Сходи-ка, дочка, к бабушке Чоргош, обрадуй ее.