Сибирские огни, 1966, №7

Р а зы ск а л а Каргаа в соседнем урочище старуху-знахарку, шгтросила ее, чтобы Павлова прокляла. А тому хоть бы что — ходит по Дьяйлу, р а ­ ботает, с людьми разговаривает, Арине и Боргою-кузнецу первый по­ мощник, и одна у него забота — как бы лучше к севу подготовиться. Он и думать не думал, что Кар гаа что-то против него имеет. Встре­ тил как-то ее, поздоровался, спросил: — Ну, Катя,— он ее по-русски назвал ,— какую же вам дать работу? К ар г аа плюнула в его сторону: — Собака ты. Зачем приехал сюда? Кто тебя звал? Это ты моего мужа сгубил! Павлов не знал о Сакаре Угарыче. Иначе бы как-то по-другому сказал . А он: — Ваш муж сам виноват. Не надо было ему колхозное добро растаскивать. Кар гаа в голос: — Мой муж на фронте погиб! Это ты, стеклоглазая собака, ви­ новат! Ничего не поняв, Павлов, однако, рассердился. — При чем тут фронт? И я тоже не при чем. Вашего мужа будут судить. Он, по-моему, еще не погиб!.. Так что зря вы шумите. Кар гаа совсем осатанела: — Можешь и меня в тюрьму посадить. Я тебя не боюсь. Выбью те­ бе, собака, стеклянные глаза! Я здесь родилась и выросла. А ты откуда взялся? Зачем в нашу жизнь лезешь? И ведь чуть в самом деле с кулаками на Павлова не бросилась. Л ю ­ ди рядом были — оттащили. Каргаа вырывалась, плевалась, кричала: — Дорогой муж!.. Стеклоглазая собака!.. В полном недоумении Павлов поспешил к амбарам, где сортирова­ ли семена. В айзо не обманули — следом за Ариной послали семенную ссуду. Из-за этих семян Арина с Павловым крепко поспорила. Как только привезли — пшеницу, ячмень, овес,— Арина распорядилась все упрятать под замок и охрану поставила. Павлов говорит — очищать семена надо, протравливать. Она и слушать не хочет: растащут половину. Понимает сама, что несортированными семенами сеять нельзя, в боится. Едва убе­ дил Павлов. Надо, сказал, доверять людям. Вот очистка к концу подхо­ дит, и хоть бы зернышко пропало! Арина — довольнехонька. ...Ни на следствии, ни во время суда никто не дознался о бандит­ ском прошлом Курачи. А он на допросах прикидывался ничего не пони­ мающим, ссылался на малограмотность, признавал только то, в чем его уличали и припирали фактами. Д а , продавал колхозный скот на сторо­ ну. И сено колхозное продавал. Хлеб? Крал? Ну... случалось, брал зерно. Все, в чем его обвиняли, было в тысячу раз безобиднее того, о чем не догадывались следователи, а потом и судья. Приговорили к десяти годам. Курачи боялся — на фронт отправят.. Нет, тюрьмой обошлось. Стар был уже Курачи, чтобы кровью искупать свою вину перед народом, чтобы защищать ту власть, против которой тайно и явно боролся он всю свою жизнь. После суда пробыл еще несколько дней в КПЗ — бывшем купече­ ском амбаре. Д е рж а л с я в особицу, с соседями по камере ни в какие от* ношения не вступал. И вот — мчит закрытая машина с окнами-решетками по Чуйскому