Сибирские огни, 1966, №7

Разве вот аила нет. А дети везде дети. Готовь еду, сиди на завалинке, тяни трубочку. Спать захотела — спи, пожалуйста, сколько хочешь. Вечером Келемчи ребятишек уложит и сама с ними уляжется. Тихо в избе. Арина, как обычно, сядет у открытого окна, шьет, посматривает на дорогу, на пробегающие машины. Уже не ждет, что какая-нибудь ос­ тановится. Гармонь за рекой заиграет — грусть нагоняет. Но эта грусть не такая беспокойная. Слушает, слушает Арина переборы гармони, з а ­ думается.... Глупая она была. Грамоты у нее не так-то много. Но это ничего. Все равно не отступит она перед Одоем. Докажет ему, на что способна. Жизнь теперь совсем не такая. Одой еще не раз удивится — как это она смогла без его помощи детей вырастить... Одоя послали на работу в Улаган — самый отдаленный аймак. Он, как уехал, деньги прислал. Два пцсьма от него было. Хорошие письма. Не все поняла Арина: что-то он обещал рассказать, когда удастся ему приехать... А после слух дошел, что женился он. Когда снова деньги от него пришли, Арина обратно их вернула. И написала ему, что сама про­ живет, что о детях он может не заботиться. Вот если Арина умрет, тогда пусть не оставит своих детей. Ни деньги его, ни жалость, писала она, ей не нужны. А все-таки приходилось туго. Как-никак двое ребятишек! И бабка Келемчи... Четыре рта. Зимой особенно трудно было. Одних дров сколько идет. А лошади своей нет. Председатель, конечно, не отказывал. Р а з а два прямо домой ей дрова привезли — как лучшей телятнице. Д а разве надолго хватило! И сена запасла маловато. Келемчи стала уговаривать вернуться в Дьяйлу. Там, говорит, у тебя своя изба, а эту продадим. Деньги будут. ,Там все для тебя родное. Арина сначала и слушать не хотела, а после сама стала подумы­ в а т ь— не вернуться ли? И решила: на зло всем вернется. Пусть все в Дьяйлу увидят, что Арина самостоятельная. И сестрицы Одоя увидят. Уж они-то обязательно ему дадут знать! Председатель не советовал. Дуся очень жалела, что подружка не хочет остаться. Женщины на ферме так говорили: «От добра добра не ищут. Или мы тебе не по нраву?» Никого не послушала. Дьяйлу не узнала. Сильно переменилось урочище. Колхоз в Д ья й ­ лу, много новых домов понастроили. Как в русском селе. Отцова изба совсем рядом с новыми домами потерялась. Заросла бурьяном, крапи­ вой. Окна повыбиты... Келемчи принялась обкашивать избу. Охала, приговаривала: — Где можжевельник взять? Злых духов прогнать надо. Они тут себе гнездо свили... Арина выбелила стены, помыла полы, замазала потрескавшуюся печь. Позвала деда Боргоя-кузнеца застеклить окна. Привела избу в порядок,— пошла в правление. По дороге спросила, кто председатель, как зовут. Отвечали коротко: — Сакар... Привыкнув в Каменке обращаться к людям по имени-отчеству, она допытывалась, как же величают председателя. Все пожимали плечами. Говорили о нем разное. Строгий, но отходчивый. Приехал, как только колхоз организовали. Сдружился с учителем — Калтаром, все вечера с ним проводит... Все же допыталась Арина: — Угарыч он. Сакар Угарыч.