Сибирские огни, 1966, №7

только з а л а т а л а ,— опять прошоркал! Никак не могла вдеть нитку в иглу. Поп ал а наконец. Крупными стежками зашила дыру. Еще пуще захотелось спать. Ра зы ск а ла спицы, начатую кофту. Когда еще обещала связать Чейнеш, да все недосуг... Прикинула, сколь­ ко осталось шерсти. Мало. Если с рукавами делать, на чулки младшему не останется... Значит, без рукавов. Пальцы механически набрасывают на спицы петлю за петлей. Как не вспомнить добрым словом тетю Дусю, дорогую подругу,— ее наука... Катается , подпрыгивает клубок шерсти. Тянется нитка. Теплая, плотная будет кофточка у Чейнеш... Надо бы ей новую шубейку пошить. Мальчишки в чем попало зиму пробегают, а девочка большая уже, неудобно в старом да рваном... Работает, как взрослая. ...Голова тяжелеет, все расплывается перед глазами. Арина от кл а ­ дывает вязанье, трет лоб. Взгляд ее падает на спящего гостя. Надо было ему рас ск а за ть про Курачи. Может, посоветует что. Во многом вино­ ват Курачи. А все молчат, будто так и надо. И Арина боится Курачи. Если д аж е нужда какая , лучше перетерпеть, чем идти к нему. Арина знает, что Курачи и его дружки — сколько их у нето! — меня­ ли коров на одежду, на водку. Неделями напролет пирует с «сестрицей». Та совсем стыд потеряла... Д а разве об этом скажешь?! Послышался стон. Арине показалось, что кто-то зовет ее на помощь. Она рванулась с табуретки, но руки и ноги будто связаны. С трудом поднялась, прислушалась: стонал Павлов. Она подошла к нему, накло ­ нилась. Гимнастерка у него была расстегнута. Он хрипло дышал. Грудь пересекал широкий рваный шрам. Похоже было, что свистящее хриплое дыхание вырывается из этого шрама... — Ба-таа! — в здохнула Арина. На носках вернулась к печи, села на табурет, вытянула ноги. И сно- k ва будто опутал кто ее веревками. Не освободиться! «Идти надо!» 7 Павлова разбудил плач. Открыв глаза, увидел над собой закопченный потолок незнакомой избы. Было совсем светло. Сбросил ноги со скамьи, огляделся. Возле печки, уткнувшись лицом в руки, навзрыд плакала девочка. Лет, должно быть, четырнадцати-пятнадцати. На ней было старенькое застиранное платье и растоптанные валенки. Узенькие плечи вздрагивали. Сверху, с печи, свешивались три черноволосых головенки. Один из мальчишек гладил грязной ладошкой девочку по голове. Никто из них не заметил, что Павлов проснулся. Сквозь всхлипывания девочка о чем-то пыталась рассказать, но не могла. Павлов прислушался, чтоб разобрать хоть слово. Все равно не понять: девочка говорила по-алтайски. Потихоньку, чтоб не испугать ребят, обратился к старому знакомо­ м у— Кара: — Что случилось, солдат? Три пары глаз уставились на него. Девочка притихла. К ар а сбивчиво принялся объяснять. С немалым трудом удалось разобраться. ...Оставшись на ферме вместо матери, Чейнеш, как всегда, делала что надо. И все было хорошо. Напоила телят кок-чаем, вычистила клет­ ки, стала снова готовить пойло... Почти весь день не разгибаясь работ а ­ ла! А перед вечером уже вдруг заметила, что один теленок — белоногий, со звездочкой — тяж ело дышит. Бока у него прямо ходуном ходили. Чей-