Сибирские огни, 1966, №7

Ну, т ак распушила, так распушила,— а не обидно. И проводила ее, довольная. И решила, что будет теперь совсем по-другому вести себя. Д а ж е представила, как пойдет к Курачи и потребует у него... Потребует! Вспомнила, как только что едва не разревелась, и улыбнулась. Не-ет, не Шуркин у нее характер... Проснулась с петухами. Снова принялась искать спички. Они о к а ­ зались на самом видном месте. Где только с вечера были? Пересчита­ ла — пять штук... Н а сбир а ла на улице щепок — развела на шестке небольшой косте- рик и поставила на таган чугунок с водой, подернутой ледком. Взяла из ведра четыре картофелины. Хотела почистить, но тупой нож не брал з а ­ мерзшую кожуру. Пришлось варить прямо так, в мундире. Пока з акип ала вода, прибрала в комнате. Пересчитала оставшуюся в ведре картошку. Совсем немного. И денег нет. Зарплату не выдали еще за прошлый месяц. А перед тем почти половину удержали на заем... Совсем рассвело. Пора бежать на уроки. Потыкала вилкой карто ­ фелины — сыроватые... Д ел а т ь нечего — сняла чугунок с огня, погрела руки над паром. Обжигаясь, съела недоваренную картошку без соли. Прихватила тетради, написанный с вечера доклад о положении на фрон­ те, направилась в школу. Не прошла и сотни шагов — окликнули: — Татьяна Товаровна! Нам письмо пришло! Прочитай, балам... Видно, давно уже поджидала учительницу жена Солумая. В руке она д е рж а л а мятый треугольничек, на котором расплылись корявые строчки, написанные химическим карандашом. — Еще вчера с почты привезли, а прочитать некому. — Давайте, давайте. От мужа письмо... — Знаю, дочка. От кого еще? Всю ночь его из рук не выпус­ кала... — Пишет, все хорошо... Недолго лежал в госпитале. Сейчас попра­ вился. Жалеет , что никого земляков с ним нет... Пишет, что скоро его отправят в свою часть. — А пишет, дочка, когда наша армия победит, когда война кон­ чится? — Нет, не пишет. Приходите сегодня вечером в клуб, я как раз об этом рассказывать буду. — Что же еще-то в письме? — Все, булар. Приветы передает. — А куда ранен был? — женщина слушала бы да слушала. — Об этом ничего нет. Р а з недолго лечили, значит легко был ранен. — A-а, чалта! Чего только не случается с человеком на войне. Муж Толгойчы — знаешь? — вернулся без рук. Теперь она и ребятишек, и его вместе с ними кормит. О-о, калак! И видеть, и слышать страшно!.. — Не беспокойтесь, булар. Ваш муж жив и здоров. — Я и говорю!.. Спасибо тебе. Тана пошла побыстрее, чтоб не опоздать, но в проулке заметила Курачи и, настроенная воинственно, направилась к нему. — Когда привезут дрова, товарищ председатель? Сколько раз... — Эйт! Не шуми,— остановила ее доярка Санкаш. — Почему? — спросила Тана, но и сама заметила, что у Курачи какой-то необычный вид.— Что случилось? — Похоронную получил. М а р а л а убили... Курачи, осунувшийся, сгорбившийся, медленно шел по улице, ни на кого не глядя. Тана повернула к школе.