Сибирские огни, 1966, №7

сов после объявления войны он привез на колхозную пилораму воз плах. — А на кой леший они тебе, эти доски? — сказал пильщик.— Ведь, не сегодня, так завтра призовут тебя на войну? — Я-то на фронт — это ясно, а вот где будет ютиться жена? Пильщик хотел помочь Пушинке, но тот запротестовал: — Что ты? Я не эксплуататор какой-нибудь, отрежу где что н а ­ до сам. И отрезал: у трех плах где что надо и четыре пальца на левой руке-. От воинской обязанности его освободили. Умирая, Аксинья просила брата не бросать Алешку. Помню, она схватила Пушинкину руку, поднесла ее к своим губам и прошептала: — Вырасти Алешку, ведь у него, кроме тебя, нет родни. Переход» жить в наш дом, а свою избу можешь продать. — Не сумлевайся, все будет как надо,— обещал Пушинка,— и Алешку воспитаю, и домашность сохраню. Сразу же после похорон Аксиньи Пушинка продал свою избу и,, как нака зывала сестра, стал Алешкиным опекуном, справив со своей Авдотьей новоселье. — Мы с тобой родня двойная,— обняв Алешку, говорил Пушинка,— по сестре ты мне племянник и по несчастью родной брат: у меня нет пальцев на одной руке и у тебя тоже. Недели через две после смерти матери Алешка пришел к нам. — Как живешь? — спросила я. — Д а так...— уныло ответил он. — Дяд я с теткой не обижают? — Не обижают. — А ты слушаешься их? — Когда слушаюсь, а когда нет. — А почему «нет»? Помявшись немного, Алешка объяснил: — Они заставляют меня торговать на базаре то семечками, то т а б а ­ ком, а я не хочу, потому что спекулянтство получается. Я рассердилась и в тот же день, встретив Авдотью, сказала ей: — У вас что, жрать нечего, что вы заставляете ребенка торчать на базаре? — Не суй свой нос, куда тебя не просят,— заорала Авдотья и похва­ ли л а с ь :— Мы не только Алешку, а и тебя с твоим голодранцем можем- прокормить. Я пошла к председателю. — Учту твое заявление,— сказал Горячкин. Случай этот произошел летом 42-го года. К этому времени все здоровые мужики были взяты на войну, овощеводством не стали зани­ маться, и Пушинка заделался кладовщиком. Вскоре ушел на фронт и Горячкин. Он так и не учел моего заявления. Прислали нам руководителя из другого села — товарища Швычки- на. Этот Швычкин очень любил выпивать и говорить: «У меня чтоб все было на мази». З а это ему дали прозвище «Пьяная Смазка». При Пьяной Смазке Пушинке стало еще вольготнее. Раньше его Авдотья и Алешка торговали только своими продуктами и только на местном рынке, при Смазке же они превратили колхозную кладовую й собственный закупочный склад и начали вывозить продукты на город1 ской базар. — Время теперь в городе такое, что не зевай: принесешь горшок, а унесешь мешок,— говорил Пушинка, не стесняясь. Время в городе действительно наступило «такое». Народу туда»