Сибирские огни, 1966, №7

— Но, но! — повысил голос мужчина.— Высказалась, лепеха. Сто- ишь, т ак и стой, пока... Он хотел еще что-то сказать, но его перебила пожилая торговка: — Чего «пока», ну чего? Влез сюда со своим тухлым товаром и р а ­ зоряешься. Герой... — Тебя не цапают, т ак и ты не цапайся, чирьиха,— огрызнулся муж ­ чина. — Кто чирьиха? Я чирьиха?! — взвизгнула поживая женщина,— Ах ты балабон разнесчастный. Базарные не заплатил, а место лучшее занял. Д а я тебе сейчас такое устрою,— женщина перегнулась через прилавок и з акричала: — Трофимыч, эй, Трофимыч!! Люди добрые, покличьте Трофимыча! Мужчина не остался в долгу, он снова обозвал женщину чирьихой. Р а з гор ал с я громкий скандал. Пок а зался контролер Трофимыч. Мужчина схватил полотенце с яй ­ цами и подался наутек. Минут через десять, проходя по «картофельному» ряду, я снова увидел Б ал а б ан а . Он стоял за кончиком прилавка и зазывал : — А в о тдшц а свежие и печеные, витамины не замоченные, не кру­ ченые и не ""верченые. Берите! не того?..— спросил я у старика, продававшего картофель. — Балабон-то? В полном здравии. З а продуктами на рынок я ходил то утром, то в полдень, то под вечер, и всегда Балабон был на своем «рабочем месте». Торговал он всем, чем придется: яйцами, семечками, квашеной капустой, чесноком, свежей ры­ бешкой и т. п. Однажды — в магазинах в это время как раз не было ма­ хорки — я слышал, как он, толкаясь среди народа, вполголоса напевал: «А вот махорка — «Охотник и собачка» — двадцать копеек пачка; вот она милая «собачка и охотник», курят все, печник и плотник». В другой раз мне пришлось наблюдать, как он продавал очки: под­ ходил не к каждому, а только к тому, кто, по его мнению, был не опасен, и предлагал шепотом: — Имеются вполне исправные мои собственные очки плюс полтора градуса. Отдам по дешевке. Какой-то мужчина засмеялся и посоветовал: — Говорите не «градуса», а «процента». Балабон решил, что его хотят разыграть, и ответил: — Не учи, я сам с усам. Почти все торгующие, продав свой товар, сразу же уезжали или уходили домой. Не таков был Балабон . Оставшись «налегке», будь то утром или днем, он начинал шастать по всем закоулкам рынка: выслу­ шивать, вынюхивать, прицениваться, торговаться с колхозниками, пере­ ругиваться с торговками. Шнырял он до тех пор, пока контролер не з акрыв ал рынка. Человек он был словоохотливый, но только тогда, когда речь шла о торговле. На тему: где что почем, как раздобыть и сплавить — он мог говорить часами, но если собеседник принимался толковать об иных, не торговых делах, то он умолкал и уходил. Память на все то, что касалось купли-продажи, у него была изумительная, и он хорошо знал цены на все продукты, как на городском, так и на соседних, сельских рынках. Сле­ дил он также постоянно и з а тем, какие промтовары поступали в мест­ ные магазины, когда они будут продаваться и в чем будет ощущаться не­ хватка в ближайшие дни. Д в аж ды я пытался зав я з а т ь с ним разговор не на торговые темы. Оба ра за он окидывал меня подозрительным взглядом и отвечал: