Сибирские огни, 1966, №6

И л ь я Ф о н я к о в В. Казанцеву Стихам вредит излишнее признанье, Стихам вредят роскошные изданья, Гравюры в тексте и шрифтов игра. Прекрасна слава — кто оспорит это? А все ж — тесны концертные штиблеты, Слепит глаза сиянье желтых бра. Все это хорошо как эпизоды, Капризы, шутки моды и погоды, Стечение случайностей, когда Кого-то за кого-то принимают, И Золушка наряды примеряет, По-своему лукава и горда. В кругу зеркал посмотрит справа, слева: «А что, гляжусь не хуже королевы, Хоть королевам сроду не родня. Но — черт с ним, бог с ним! Ничего не надо, Поскольку шиты здешние наряды Как на меня — а все ж не на меня». Ведь в самом деле, рассудить получше: Поэзия есть враг благополучья Душевного, с ним жестко враждовать Она до сей поры не перестала, Так ей ли после этого пристало Самой в благополучье пребывать? Ее судьба, и место, и призванье — На грани непризнания и признанья: Вчера — тираж, автографы, восторг, А завтра — скучный зал, где стены серы, Д а у киоска — три пенсионера. Один чудак, уборщица, культорг. Еще не раз припомню как, бывало, Раскапывал я книжные завалы, И продавцы смеялись надо мной, Как счастлив был тогда, как плакал — втайне И Хлебникова слышал бормотанье Сквозь полстолетья — рядом, за стеной...